— Где и когда вы познакомились с Вадимом Голубковым?
— Давно, еще в Самаре. Он ставил спектакль в городском драматическом театре и пригласил нас поучаствовать.
— Он сам вышел на вас?
— Нет, это наш менеджер. С нами тогда работал менеджер, Карен Балаян. Он узнал про этого Голубкова и организовал нам прослушивание. Ему понравилось, и он взял нас в спектакль. Постановка была своеобразная, группа выступала как один из персонажей.
— В Москву вас тоже пригласил Голубков?
— Да, почти сразу. Он устроился в эту «Панораму», Берестов был в восторге от его постановок. Авангард, то да се, публика пошла. Так что у Вадика здесь был карт-бланш.
— И он воспользовался этим, чтобы пригласить «своих людей»?
— Не знаю. Может, и так, а может, ему просто работать с нами нравилось. Мы ведь тоже… не из помойки вылезли.
— Ну да, конечно, — усмехнулся Лев, вспомнив историю с тортом на корпоративе. — Когда вы узнали, что Голубков хочет устранить Бойцова? Он сам сказал об этом?
— Да, сам. Кстати, вот тоже в кабаке в этом. В «Ковчеге». Покурить вышли, он и завел разговорчик. Что-то, говорит, Руслан совсем страх потерял, не по-товарищески себя ведет, беспредельничает. Нет, мол, у тебя кого из старых приятелей, чтобы с ним разобрались? Ну, я и сказал ему, что позвоню, мол, узнаю. У меня с ним тоже особенно горячей любви не было, это вы точно подметили. А Вадик все-таки вытащил нас, в столице «засветил». Где бы мы сейчас без него были? Ну, и пообещал узнать.
— Что означает «беспредельничает»? Голубков говорил о каких-то конкретных претензиях к Бойцову?
— Конкретно нет, но… Я, собственно, и не вдавался в детали. Не выспрашивал. Какое мое дело? Он попросил, я сделал. А дальше уж пускай сами разбираются.
— И догадок никаких не было?
— Как сказать… Они там, похоже, «бабки» крутили не слабо. Дотации, гранты всякие. Их выделяли вроде на спектакли, а уж куда оно шло… про это нам, простым смертным, не докладывали. Вадим там, похоже, активное участие принимал, да и Русланчик, кажется, в стороне не оставался. Вы вот про костюмы упоминали, а там ведь как вышло. На новом спектакле он заставил нас выступать в старье с другой постановки. Сказал, что денег нет, финансирование не позволяет новые костюмы шить. А потом как-то случайно увидел я эти бумажки в бухгалтерии. А там — черным по белому: столько-то на ткань, столько-то на пошив. Типа израсходовано уже. Конечно, я возмутился. Что за беспредел?
— Вы считаете, что претензии Голубкова к Бойцову были связаны с их совместными финансовыми махинациями?
— Да ничего я не считаю. Говорю же, он о своих претензиях мне не докладывал. Просто подумалось… Вот и эти проверки тоже. Бухгалтершу взяли, Нинку эту. Наверное, уж не просто так.
— Вы говорили, что Голубков спрашивал про «старых приятелей». Он кого-то конкретно имел в виду?
— Нет, но… Я так понял, что он подразумевал кого-то из Самары. Поэтому и сказал так, «старые».
— И именно в Самаре вы решили найти исполнителя на этот заказ?
— Вы так говорите… «заказ», «исполнитель». Как будто здесь и правда что-то… Просто позвонил, узнал.
— Кому вы звонили?
— Толе Басовому, вы же знаете.
— Назовите полное имя этого человека.
— Анатолий Ряшенцев, — в досаде проговорил Черный, раздражаясь, что его заставляют заниматься пустяками.
— Он согласился исполнить заказ?
— Да. Согласился.
— Что было дальше?
Около получаса у Гурова ушло на то, чтобы в очередной раз зафиксировать уже известную ему история в протоколе. Как «непосредственный руководитель» процесса, Черный добавил в общую картину несколько новых деталей. Где именно он прятался, чтобы его не увидели Димон и Жорик, как ему удалось незаметно улизнуть в общем переполохе из ресторана, а также адрес квартиры, где преступники пережидали до утра.
— Деньги на все это дал Голубков?
— Само собой. Не я же.
— Вам тоже полагалась какая-то сумма?
— Ну… отчасти… да, — сразу замялся Черный. — Но чисто символическая.
Когда полковник поставил последнюю точку в протоколе допроса Черного, был уже восьмой час вечера.
Отправив его в камеру, Гуров стал размышлять о том, как лучше организовать задержание Голубкова. Теперь для ареста у него имелись все основания.
Поскольку большинство арестов на протяжении этого расследования из соображений конспирации проводились как бы нечаянно и незаметно для прочих фигурантов, он решил продолжить традицию и последнее, самое главное задержание тоже произвести «в режиме инкогнито».
Зная, что представители старой школы, так же, как и он сам, частенько задерживаются на работе допоздна, Лев решил позвонить Климову.
— Иван Платонович? Добрый вечер! Гуров беспокоит.
— Здравствуй, здравствуй, Лев Гуров, рад тебя слышать, — донесся из трубки знакомый, чуть надтреснутый голос. — Что хорошенького скажешь? Поймал своего убийцу?
— Почти. А у вас как идут дела? Бухгалтер «колется»?
— Рассказывает помаленьку, материал постепенно набирается. Уже и других сотрудников начинаем задействовать. Сегодня вот с директором этим театральным разговаривал, завтра режиссера хочу вызвать.
— Режиссера? — навострил уши Гуров. — Наверное, кого-нибудь из тех, через кого они деньги прокручивают?
— Да, именно. С Голубковым хотел поговорить. Он там у них сейчас самая главная звезда, как я понял, на его постановки солидные суммы списываются. Вот, хотел с ним поподробнее эти вопросы обсудить.
— А во сколько вы его пригласили, если не секрет?
— К десяти часам. А что?
— Да я тоже хотел ему пару вопросов задать. Раз уж он у вас будет, может, скооперируемся? Зачем занятого человека дергать, каждый раз от творческой работы отрывать? Если не возражаете, я завтра подъеду и, как вы закончите, переброшусь с ним парой словечек.
— Не возражаю, Лев Гуров, приезжай. Одно дело делаем.
— Отлично! Очень вам благодарен. Значит, завтра в десять.
— Да, до завтра.
На следующее утро Гуров задержался после планерки, чтобы доложить о результатах своей работы и получить санкцию на арест главного подозреваемого.
— Неужели режиссер? — удивился Орлов. — Вот уж никогда бы не подумал. Какие же, однако, кровожадные творческие люди встречаются. Рад, что ты наконец разобрался с этим делом. Надеюсь, с доказательствами все в порядке?
— Разумеется. У меня одних признательных протоколов на целый роман наберется.
— А орудие убийства? Нож этот нашли?
— С ножом сложнее. Нож сейчас, как я понял, в Самаре, лежит в неком потайном месте, очень хорошо спрятанный. И место это убийца пока называть не спешит. В сущности, допросы я проводил в авральном, так сказать, режиме, спешно. Необходимо было самые основные факты установить, чтобы можно было произвести аресты. Так что вдаваться в подробности было некогда. Оставил на потом. Наверстаю еще.
