Лахлан передвинул руку еще выше и еще. Наконец она оказалась между ее бедрами. И вдруг он дотронулся до того места, где, казалось, находился самый центр ее желания.
Когда его рука достигла цели, Лана сперва растерялась. Ее словно опалило огнем. Сознание заволокло туманом, и она застонала, как, наверное, стонут дикие звери.
Вглядываясь в ее лицо, Лахлан просунул руку чуть дальше. Не успела девушка хоть немного прийти в себя, как он дотронулся внутри ее до какой-то точки, прикосновение к которой вызвало такой всплеск удовольствия, что она мгновенно обмякла. Голова ее безвольно откинулась, колени подогнулись, и она непременно бы упала, если бы не лежала в его объятиях.
Но это было только начало. Рука Лахлана творила настоящие чудеса, возбуждая ее все сильнее и сильнее. Ощущения были столь яркими, сильными и глубокими, что Лана закусила губу, чтобы не закричать.
– Тебе нравится, Лана? – шептал он. Его голос был страстным и хриплым от волнения.
Ей не просто нравилось, она была в восторге.
– Да, да, ты еще спрашиваешь!
Только она собралась его поцеловать, чтобы доказать ему свою признательность, как вдруг он легко-легко что-то потер кончиком пальца, и внутри ее все взорвалось от наслаждения. Лана утратила самоконтроль, забыла, кто она такая; она уже не наслаждалась, она была самим наслаждением, оно поглотило ее целиком. Его ласки не утихали, напротив, становились все настойчивее. Он приник ртом к ее груди и принялся ласкать ее языком прямо через ткань ночной сорочки.
Лана, наверное, походила в этот момент на сумасшедшую. Она ничего не соображала, обо всем забыла. Она могла только дышать. Вцепившись пальцами в его плечи, она стонала, рычала и конвульсивно дергалась, умоляя его продолжать и не останавливаться. Но Лахлана не надо было умолять, он, похоже, тоже потерял голову. Его ласки стали грубее и настойчивее.
Внутри у девушки разгорелся настоящий пожар. Она извивалась так, словно в животе у нее пылал огонь, обжигая ее изнутри. Лана принялась тереться об его руку, но от этих движений пламя разгоралось все больше, поднимаясь все выше и выше. Казалось, что огонь исходит от его пальцев, от его губ, которые продолжали играть с ее телом.
Никогда раньше она не испытывала ничего подобного, но ей не было страшно. Она плыла по течению, целиком отдавшись новым неизведанным чувствам.
Безумный восторг нарастал, усиливался, – и вот наступило крещендо. Лана взлетела на недосягаемую высоту. Все в ней напряглось до предела, натянулось, словно струна, как вдруг эта струна лопнула, и нахлынувший поток наслаждения поглотил ее настолько, что она в нем полностью растворилась. Ее душа взмыла к небу, к прекрасному чистому небу, а тем временем ее обмякшее тело тряслось и дрожало, издавая звериные стоны.
Чуткий Лахлан – как же она была ему за это благодарна! – продолжал ее ласкать, но теперь его движения стали более медленными и плавными. Его ласки возвращали ее на бренную землю, сдерживали ее страсть, которая тоже начинала постепенно утихать. А главное – он крепко держал ее в своих объятиях, иначе она бы так и рухнула из поднебесья на каменный пол, прямо в лужу у их ног.
Но вот силы вернулись к ней, дыхание стало ровнее и спокойнее. Лана мягко обняла ладонями лицо Лахлана и нежно поцеловала его в знак благодарности.
– Это было божественно, – прошептала она.
– Да, – совсем не весело вздохнул он. Его как будто что-то волновало, в нем чувствовалось какое-то напряжение. – Ты была прекрасна. – Лахлан погладил ее в последний раз и отступил на шаг назад. Сорочка скользнула вниз, закрывая ее тело. Любовная игра закончилась.
Лане не понравилось выражение его лица. Хоть она и была невинной девушкой, наивной дурой отнюдь не была. Ей уже было кое-что известно об отношениях между мужчиной и женщиной, и она твердо знала, что этим любовь не ограничивается.
По лицу Лахлана она видела, что ему хочется продолжения, что для него это было нечто вроде вступления перед… перед чем, она еще не знала, но понимала, что должно быть продолжение. Ее уверенность в собственной правоте подтверждала выпуклость на его брюках. Нет, все не было так прекрасно, как он уверял!
– Лахлан?
– Мне не следовало так увлекаться. – Он взъерошил волосы на голове.
– А мне очень понравилось. – Лана тихо рассмеялась.
Как он ни пытался скрыть свои подлинные чувства, все-таки не сдержался и улыбнулся.
– Рад это слышать, но прошу тебя об одном. На будущее. Не забывай напоминать мне, чтобы я держал руки при себе.
– С какой стати? – кокетливо спросила она.
– Как с какой? – удивился он.
– Мне все настолько понравилось, что хочется попробовать еще разок.
– Еще разок? – От ее откровенности у него буквально отвалилась челюсть.
– Но ты же сам знаешь. – Лана намеренно прижалась животом к той самой выпуклости, которая вызывала у нее недоумение. Она потерлась о нее, в ответ Лахлан как-то странно дернулся и застонал:
– Лана, не шути так со мной!
– Дорогой, я совсем не шучу.
– Я же рассказал тебе о моей клятве.
– А-а, клятва! Как же это глупо!
– Вовсе не глупо. Я все как следует обдумал и решил, что буду последним в роду Синклеров.
Лана фыркнула. Клятва казалась ей глупой, такой же глупой, как и его проклятие. Но сейчас ей не хотелось отвлекаться ни на то ни на другое, ей хотелось продолжить их игру. Она взглянула на него с самым невинным видом и скромно потупилась, демонстрируя свои длинные ресницы.
– Мне не все известно об отношениях между мужчиной и женщиной.
– Слава богу, что не все.
– Но мне известно… – И тут Лане в голову пришла блестящая идея, как она может и подразнить его, и раззадорить.
– Что именно?
– Если тебя что-то смущает, то я могу подарить свою девственность кому-нибудь другому.
Потрясенный Лахлан попятился назад. Он был явно недоволен услышанным.
– Что за глупости? Не смей этого делать!
Судя по его сердитому виду, Лана явно перестаралась. Как ни странно, но его реакция на ее слова очень ей понравилась. Вспышка ревности – а это не могло быть ничем другим – ее обрадовала. Как знать, может, с помощью ревности она сумеет заставить его забыть о своей дурацкой клятве?
Она немного знала мужчин. В чем-то они были как малые дети. Лахлан мог забыть о клятве, как ребенок забывает об игрушке, если предложить ему взамен что-то более интересное. В такой ситуации малыш бросает старую игрушку и тянется к новой.
– А по-моему, неплохая мысль.
– Никудышная. Это не лезет ни в какие ворота! – возразил Лахлан.
– Неужели? Если я потеряю невинность с другим, тогда ты не будешь переживать из-за того, что меня обесчестил. Больше не надо будет так из-за меня терзаться.
