«НКО
Отдел контрразведки СМЕРШ
167-й стрелковой дивизии».
Потом он неторопливо поднялся на второй этаж, прошел по коридору до двери отдела СМЕРШ, стукнул два раза из вежливости и, не дожидаясь разрешения, вошел.
Егор Ивашов сидел за столом и что-то писал.
При появлении непосредственного начальника он встал, вытянулся в струнку и заявил:
— Здравия желаю, товарищ майор!
— Здравствуй, Егор Фомич, — сказал майор, подошел к столу и протянул руку.
— Здравствуйте, Георгий Фомич. — Младший лейтенант Ивашов пожал руку майору Стрельцову.
— Ты сильно занят? — поинтересовался тот.
— Да не так, чтобы очень, — ответил Егор, весьма озадаченный приездом начальника отдела контрразведки СМЕРШ дивизии.
— Тогда собирайся, — без обиняков заявил майор Стрельцов. — Поедешь со мной!
Куда и зачем? Нет, такие вопросы обычно начальству не задаются. Младшему лейтенанту оставалось только исполнять распоряжение, как того требовала военная дисциплина. Поэтому Ивашов молча кивнул, убрал бумаги в сейф, вышел из-за стола, пропустил майора вперед, покинул кабинет и запер дверь на два оборота ключа.
В «Вандерер» они сели так: майор Стрельцов впереди, на командирском месте, младший лейтенант Ивашов — сзади. Водитель завел мотор, и машина тронулась в путь.
Семь километров до Кияницы они ехали без малого сорок минут. Уж больно ухабиста да заковыриста была дорожка. По некоторым самым разбитым местам автомобиль буквально проползал, царапая днищем израненную землю.
Ехали молча, сосредоточенно. Майор Стрельцов не считал нужным сообщать Ивашову цель поездки, а Егор знал свое место, не смел спрашивать.
Штаб сто шестьдесят седьмой дивизии находился в Киянице. Когда-то это был неприметный хуторок, расположенный в двадцати верстах от города Сумы. Потом из него понемногу вырос небольшой поселок. Он стоял на речке Олешне и славился сахарным заводом с машинами и иноземным оборудованием, что не в каждом уездном городе встретишь.
После смерти сахарозаводчика Харитоненко имение Кияница досталось его племяннице Марии, бывшей замужем за сумским купцом Лещинским. А уж тот развернулся вовсю. На берегу пруда он возвел двухэтажный дворец с изящной башенкой над центральным входом. Дубняк, прилегающий к этой постройке, купец превратил в ухоженный привлекательный парк с аллеями. Он насадил тенистые восточные платаны, серебристые ели, красный клен, редкий в этих местах, амурский бархат с ажурной кроной и перистыми листьями, веймутову сосну с шишками и прочую экзотику. Кое-что за прошедшие годы без должного ухода успело захиреть, но то, что выжило и разрослось, продолжало радовать глаз и сегодня.
С последнего приезда Ивашова в Киянице произошли разительные перемены. Дворец Лещинских — а именно в нем расположился штаб дивизии — и площадь перед ним теперь блистали чистотой. Даже с тыльной части дворца, где находился пруд, заросший камышами, вся территория вплоть до водной глади была выметена и очищена от мусора. Ни окурка не видать, ни пожухлого листа не встретить.
На многих красноармейцах было новенькое обмундирование. Офицеры тоже при параде, все с медалями и орденами, в яловых сапогах, надраенных до блеска, будто бы с минуты на минуту должен был начаться парадный марш под барабанный бой.
Он и начался. Вернее, не марш, а построение. Площадь перед дворцом едва вместила офицеров и солдат, свободных от несения боевого дежурства. Рядом со штабными офицерами дивизии встали и майор Стрельцов с младшим лейтенантом Ивашовым.
Грянул дивизионный оркестр, и из парадного входа дворца Лещинских торжественно вышли четыре генерала. Так вот к чему весь этот парад и вылизанные аллеи за площадью перед дворцом!
Впереди шел тучноватый мужчина сорока с небольшим лет в погонах генерал-полковника. Его Ивашов узнал сразу. Это был командующий Воронежским фронтом Николай Федорович Ватутин.
Рядом с ним, чуть поотстав, ступал член Военного Совета фронта генерал-лейтенант Никита Сергеевич Хрущев. Он был немного постарше Ватутина и заметно ниже ростом.
За Хрущевым шагал командарм генерал-лейтенант Чибисов с квадратиком черных усов под самым носом. Замыкал шествие генерал-майор, командир сто шестьдесят седьмой дивизии Иван Иванович Мельников, самый молодой из всех четверых.
Столько генералов враз младший лейтенант Ивашов еще никогда не видывал. Конечно, среди них выделялся Ватутин. Он имел очень уверенный вид. Хрущев деловито хмурился, старался выглядеть строгим. Так же держался и командарм Чибисов. Мельников же, напротив, имел весьма добродушный вид, был задорен и совершенно не смущен визитом высокого начальства.
Генерал-полковник Ватутин поздоровался со строем. В ответ раздалось громогласное приветствие. А потом командующий фронтом стал вручать ордена.
Сначала командующий вручил орден Красного Знамени комдиву Мельникову.
А потом вдруг зычно прозвучало:
— За разоблачение и поимку вражеских агентов орденом Красного Знамени награждается младший лейтенант Ивашов, оперуполномоченный отдела контрразведки СМЕРШ пятьсот двадцатого стрелкового полка.
Поначалу Егор даже не понял, что речь идет о нем. Потом до него дошло.
Ивашев мельком, с плохо скрываемым осуждением взглянул на майора Стрельцова, вышел из строя, прошагал к генералу Ватутину.
— Товарищ генерал-полковник! Младший лейтенант Ивашов для…
Ватутин дождался окончания рапорта, получил от Хрущева орден Красного Знамени и временное удостоверение из плотной бумаги, сложенное пополам. Под марш, исполняемый оркестром, он вручил все это Ивашову.
— Благодарю за службу, товарищ младший лейтенант! — негромко произнес командующий фронтом Ватутин и протянул руку.
— Служу Советскому Союзу! — громко отрапортовал Ивашов и несильно пожал пухлую ладонь генерал-полковника.
После еще двух награждений орденами Красной Звезды, которые произвел генерал-лейтенант Чибисов, была дана команда «вольно». Ватутин произнес краткую и пылкую речь, в которой поздравил новоиспеченных орденоносцев, поблагодарил военнослужащих дивизии за службу и призвал всех громить фашистов так, чтобы земля горела под их ногами.
Несколько слов сказал командарм Чибисов.
Потом вновь коротко грянул оркестр. После чего комдив Мельников подал команду «разойдись» и пошел провожать фронтовое и армейское начальство. На груди генерал-майора Мельникова красовался новенький орден Красного Знамени, прикрепленный к пятиугольной колодке.
— А ты что свой орден не надеваешь? — спросил Егора майор Стрельцов. — Заслужил!
— Успею, — коротко ответил младший лейтенант Ивашов, все еще переваривая недавние события.
Получить вместе с орденом благодарность за службу и пожать руку самому командующему фронтом генерал-полковнику Ватутину — это вам не комар чихнул!
