С ребятами из взвода пешей разведки Егор сошелся быстро и крепко. Сначала они вместе прочесывали лес в поисках диверсанта, стрелявшего в младшего лейтенанта Ивашова, когда он направлялся по месту своей службы, в пятьсот двадцатый полк. Затем разведчики помогали Егору брать этого самого диверсанта, хоронившегося в землянке, вырытой в лесу и неплохо замаскированной. В том, что враг ушел, виноваты не разведчики, а один только он, младший лейтенант Ивашов.
Вместе с разведчиками Егор шел в наступление на город Сумы. После ранения младшего лейтенанта Колонова при переправе через Псел Ивашов, старший по званию, взял командование на себя, и парни приняли это как должное. А вот сделай это кто другой, так могли и заартачиться, поскольку ребята были с гонором.
Младший лейтенант Колонов все еще находился в медсанбате.
Егор поздоровался со знакомыми разведчиками и сразу перешел к делу.
— Я слышал, у вас имеется фотографический аппарат, — сказал он.
— Есть такое дело, — ответил рядовой Малюк.
— Одолжить мне его не могли бы?
— Отчего же не одолжить, — встрял в разговор младший сержант Шакуров. — А фотографические карточки сами печатать будете?
— Об этом не подумал, — честно признался Егор Ивашов.
— А фотографировать-то вы умеете? — осведомился Шакуров.
— Пробовал пару раз, хотя и давно, до войны еще, — ответил Ивашов. — Мне кажется, это несложно, — без особой уверенности добавил он.
— Тогда давайте мы сами все сделаем, — предложил Шакуров. — Отрядим вам бойца, он сфотографирует, вечером сделает карточки и утром принесет вам. Подходит такой расклад?
— Вполне, — ответил довольный Ивашов.
— А кого надо фотографировать? — поинтересовался младший сержант Шакуров.
— Да немца одного, — просто ответил Егор Ивашов.
— Добро. — Разведчик понимал, что последующие вопросы будут уже совершенно излишними, обернулся в сторону солдат, стоящих по-одаль, и позвал: — Клим!
К ним подошел молодой рыжеватый боец, доложился как положено, по всей форме, и вопросительно посмотрел на Шакурова.
— Поступаешь в распоряжение товарища младшего лейтенанта Ивашова. Вместе с фотографическим аппаратом. Сделаешь все, что скажет младший лейтенант, и сразу назад.
— Есть! — ответил Клим.
— Все, ступай.
— Спасибо, — поблагодарил Егор.
— Да не за что, — ответил Шакуров. — Пустяки! — Он широко улыбнулся и добавил: — Нальете сто наркомовских граммов, и сочтемся.
— Лады. За мной не заржавеет.
Вскоре сержант Масленников привел ефрейтора. Ральф Херманн увидел в руках одного из русских солдат малоформатный немецкий фотоаппарат «Лейка», и по его лицу пробежала едва различимая тень.
— Зачем? — спросил он по-русски.
Егор безапелляционно ответил:
— Так положено! Мы всех перебежчиков фотографируем.
Немец, кажется, понял ответ и принял безразличный вид. Если положено, значит, пусть так и будет.
Клим поставил немца так, чтобы свет падал на его лицо, навел резкость, выставил выдержку и сделал два кадра.
Потом он посмотрел на Ивашова и спросил:
— Я могу идти?
— Да, идите, — разрешил младший лейтенант Ивашов.
— Сколько надо снимков?
— Сделай пяток на всякий случай, — ответил Егор.
— Карточки к завтрашнему утру будут готовы, товарищ младший лейтенант, — заверил Ивашова Клим.
— Спасибо.
Егор Ивашов посмотрел на Ральфа Херманна и наткнулся на встречный взгляд. В нем сквозили недоумение и непонятная настороженность.
Про недоумение было ясно. Вряд ли немец предполагал, что его будут фотографировать. Да и зачем? Мол, спросите меня, я сам расскажу все, что вам требуется.
Но вот настороженность!.. Ральфу Херманну явно не понравилось то обстоятельство, что скоро у русских контрразведчиков появятся его фотографии.
А может, ничего такого у немца в мыслях и не было. Вдруг все это Егору только показалось?
Глава 9. Кто вы, ефрейтор Херманн?
Немецкие военнопленные содержались в приемно-пересылочном армейском пункте. Здесь они дожидались передачи конвойным войскам НКВД для эвакуации в тыловые лагеря.
Начальство этого заведения встретило младшего лейтенанта Ивашова и писаря-переводчика Холодкова весьма настороженно. Дескать, зачем, с какой целью да кто приказал?
Чтобы пресечь дальнейший ненужный интерес, Ивашову пришлось представиться по полной форме и продемонстрировать удостоверение сотрудника контрразведки СМЕРШ.
Усатый майор НКВД, занимающий должность уполномоченного по делам военнопленных, перечить уже не посмел, лишь неодобрительно покачал седеющей головой. Оно где-то и понятно. В его обязанности входили прием пленных от воинских частей, их учет, содержание и организация отправки в тыловые лагеря, причем все это в условиях фронта. Задача была и так не из простых, а тут нате вам.
Заявляется какой-то младший лейтенант, весь из себя крутой контрразведчик. У него такие полномочиями, что отказать ему нельзя. Но и разрешить то, что он просит, крайне нежелательно. В приемно-пересылочном пункте царил самый настоящий хаос. Поэтому седеющий уполномоченный по делам военнопленных очень не хотел, чтобы кто-то стал свидетелем всей этой неразберихи.
— Если вы хотите, товарищ майор, я могу при вас позвонить в отдел контрразведки СМЕРШ дивизии майору Стрельцову, и он подтвердит мои полномочия, — со слегка угрожающими нотками произнес Егор Ивашов. — Где у вас находится телефон?
— Ладно, — сказал майор НКВД и покосился на настырного младшего лейтенанта. — Делайте свое дело. Что вам для этого нужно?
— Мне нужно показать одну фотографическую карточку вашим пленным, — ответил Егор Ивашов.
— Кому именно? — Уполномоченный по делам военнопленных поначалу не понял намерений младшего лейтенанта. — У меня тут их навалом. Особенно много в последние дни прибыло.
— Всем, — коротко ответил Ивашов.
Усатый майор снова покосился на него, не-много подумал, кивнул с покорностью обреченного и сказал:
— Погодите несколько минут. — Он вызвал к себе розовощекого лейтенанта и приказал: — Объяви-ка общее построение для фрицев.
— Есть! — ответил тот, пропал, минуты через три вернулся и доложил: — Товарищ майор, вверенный вам контингент военнопленных построен. Какие будут дальнейшие приказания?
— Пошли! — коротко произнес усатый уполномоченный.
Розовощекий лейтенант и Ивашов с Холодковым вышли во двор бывшей овощной базы, по периметру которого были выстроены в два ряда пленные немцы. Их было человек триста.
