На этот раз Голован сел на задницу и ударился затылком о железный стол. Ставру показалось, что тот потерял сознание. Он бросился его добивать, забыл об осторожности и пропустил неожиданный удар в пах.
Ставр упал, Голован наскочил на него и взял на удушающий прием. Ставр схитрил. Он притворился, что с ним все кончено, и противник ослабил хватку. Ставр вырвался и ударил Голована локтем в лицо. Он бил назад, фактически наугад, но приложился хорошо. Под локтем сочно крякнул носовой хрящ.
Ставр ударил снова, вскочил на ноги, развернулся и сам взял его на удушающий прием. Шея у него действительно бычья. Нужно было обладать исполинской силой, чтобы пережать ее наверняка. Голован захрипел, закатил глаза, прекратил сопротивляться, но Ставр хватку не ослаблял. Ничего, он подержит в своих объятиях и покойника.
Тут ему в спину вдруг что-то вошло. Обжигающая боль проникла глубоко внутрь, и тело стало неметь.
Голован ожил и вырвался, Ставр потянулся за ним и получил еще один удар в спину. Зря он не воспринял всерьез доходягу, лежащего на шконке. Это был тот самый сюрприз, который приготовил ему Голован.
Ставр схлопотал третий удар. Теряя сознание, он успел увидеть и услышать, как открывается дверь в камеру. Наверное, за ним пришли ангелы, чтобы забрать с собой в рай. Или демоны.
Все-таки Жак дожал Захара, втянул в авантюру и нацепил на него бесформенный мохнатый маскхалат. Вокруг деревья и кустарники с желто-зеленой листвой. Птицы поют, змеи шуршат. Слева подъем, справа спуск, впереди обрыв, с которого видна дорога.
По ней катил армейский «уазик» без верха, в нем сидели вооруженные бородачи в камуфляже. Захар смотрел на боевиков и никак не мог понять, как он умудрился сунуть голову в самое пекло. В Чечне свои законы. Чужой человек тут может быть только рабом. Или трупом.
Но войны как таковой уже не было. Бородатые ребята уже не шастали по горным тропам. Они свободно ездили по дорогам, не обращая внимания на редкие блокпосты. Разведчики уже не выходили в рейды. Мирные жители старались обходить зеленку стороной. Там и на мину можно было наступить, и растяжку задеть.
Жак шел впереди. Захар с Рапсом двигались по его следам, но им все равно было не по себе.
— Чуть-чуть осталось, — сказал Жак. — Только дорогу перейти.
Еще позавчера они грузились в самолет. Захар знал, куда едет, но чувствовал себя мирным путешественником. И вдруг он уже у черта на рогах.
Жак и сам нервничал, но в целом чувствовал себя лучше всех. У него были опыт и сноровка. Впрочем, Захара и Рапса выручала горная подготовка. Не зря они Кукуй вдоль и поперек облазили.
«Уазик» пропал в облаке пыли. Жак слушал, всматривался и наконец-то махнул рукой.
Парни пересекли дорогу и начали спускаться по тропке, которая скрывалась в буковых зарослях. Но вдруг из оседающего облака пыли выскочил знакомый «уазик».
Пули просвистели у Захара над головой. Рапс упал. Захар схватил его под руки, потащил к зарослям.
— Жак!
Тот обернулся, подскочил к ним, схватил Рапса за другую руку. Снова ударили автоматы. Захар и Жак упали, а Рапс, напротив, поднялся и зайцем помчался к спасительным кустам. Оказывается, пуля его даже не задела. Страх уложил парня на землю. Зато сейчас он оказался живее всех живых.
— Бежим! — крикнул Жак.
В тот же миг автоматы прекратили стрелять. И как он только предугадал момент?
Парни скрылись в кустах, углубились в заросли. Но Жак заметил, что вооруженные люди бегут за ними. А у них нет оружия. Спасение только в ногах, а беда — в минах, на которые они могли напороться.
Но им везло. Мины под ногами не рвались, а боевики остановились. Видно, решили не рисковать. Они стреляли наугад, но одна пуля срезала-таки лоскуток материи с маскхалата Захара.
Сначала упал, не выдержав темпа, Рапс. Рядом с ним свалился Захар. Жак не позволил им залеживаться. Он увел их с тропинки в самую гущу, оставил там и пошел назад, чтобы запутать следы. Чутье заорало в ухо Захару, что Жак больше не вернется. Он вдруг почувствовал себя сиротой.
— Вот скажи, какого хрена мы здесь делаем? — проскулил Рапс.
Захар ничего не сказал, лишь глянул на него. Рапс тут же прикусил язык.
Жак вернулся, сел рядом с Захаром, отдышался и сказал:
— Все, дальше не пойдем.
— А как же схрон? — спросил Захар.
— А нужно? — с усмешкой осведомился Жак. — Ты же сказал, что и без стволов можно.
— Можно и без мозгов.
— Да?
— Ты вот живешь, и ничего, получается.
— Не злись. Тебе это не идет. Здесь схрон. Я же сказал, что рядом.
Жак огляделся, смерил расстояние между деревьями, нашел точку, где нужно было копать, схватился за лопатку и вонзил ее в землю. Сначала появились плотно сложенные ветви, затем полиэтилен. В конце концов Жак разрыл весь тайник.
Там автоматы, пистолеты, гранаты. Оружия хватило бы на целый взвод, но именно это и удручало парней. Все стволы они не могли унести чисто физически. Оружие надо было надежно упаковать, доставить к вокзалу, погрузить в поезд и везти через полстраны, стараясь не привлекать к себе внимания.
Три ножевых ранения, задето легкое, отец потерял много крови. Врачи боролись за его жизнь всю ночь, вытащили его с того света. Он лежал в реанимации, свободный доступ к нему был закрыт, но Жанна все-таки смогла повидать его.
Патрик ничего не спрашивал, смотрел на нее и ждал.
— Он без сознания, совсем беспомощный, — сдерживая слезы, проговорила Жанна.
Никогда она еще не видела отца таким беззащитным. Но ведь это временно. Он обязательно придет в себя, поправится, встанет на ноги. Все будет как прежде.
По больничному коридору к ним шел Фадей. В его свите три человека, а у отца перед палатой только один.
— Скажи, чтобы охрану усилил, — подсказал Патрик.
— Жанна!.. — Фадей мягко коснулся рукой ее плеча.
— Отец почти без охраны, — сказала она. — Трех человек, думаю, будет достаточно.
— Да, конечно.
— Ты отвечаешь за него головой! — разошлась Жанна.
Фадей глянул на нее удивленно, даже возмущенно, но быстро сообразил, что она имеет право так говорить.
— Все будет хорошо. Как он там?
— Ты не знаешь, как он там, а говоришь, что все будет хорошо. — В голосе Жанны звучали истерические нотки.
Патрик легонько коснулся ее локотка, призывая к спокойствию. Обычно он не позволял себе сдерживать ее, если она не выходила из себя. Тогда парень мог тряхнуть Жанну, рявкнуть. В спокойной обстановке Патрик во всем слушался эту девчонку, хотя и не позволял помыкать собой. Сейчас он вел себя, в общем-то, сдержанно, но советы и замечания иногда ронял. Разве Жанна могла его за это осуждать? Уж кто-кто, а Патрик знал, как ей вести себя среди волков.
