Самолов улыбнулся и ответил:
— Если они пожелают подключиться.
— Но они подчинены нам.
— А то ты не знаешь, что подчинение это чисто формальное, и сержант Бахтари получает указания от своего офицера.
— Я понял. Занятия проведу и заставлю сирийцев участвовать в них. Плевать я хотел на их начальство. Они приданы нам, значит, будут делать то же самое, что и мы.
— Иначе что? Свет им отключишь?
— Иначе я поговорю с сержантом Бахтари по-своему. Не сомневайся в том, что после этой беседы он будет выполнять наши приказы бегом и на полусогнутых.
Старший лейтенант рассмеялся и заявил:
— Да, что-что, а убеждать ты умеешь. Занимайся!
Самолов прошел к тыловому проему в дувале, у которого его ждал Сахим.
— Салам, Карим! — поприветствовал он представителя племени муали.
— Салам, господин офицер. Ну и что с моим сыном?
— Как у нас говорят, лучше один раз увидеть, чем семь раз услышать. Пойдем, проведаешь своего сына.
— Но он живой?
— Живее не бывает!
— Слава Аллаху.
Самолов провел Карима Сахима в санитарный блок. Вообще-то это не дело командира взвода, отвечающего за все, что происходит на блокпосту. Старший лейтенант мог послать с Каримом любого солдата, но пошел сам. Он поступил так лишь потому, что хотел еще раз увидеть Халиму.
Самолов понимал, что ничего у него с этой женщиной быть не может. При всем желании не получится. Халима принадлежит своему племени. Суровые местные обычаи не позволят им встречаться даже при обоюдном влечении. Но он жутко хотел увидеть эту необычайную женщину.
Сахим был поражен, когда увидел сына, за обе щеки уминавшего кашу и запивавшего ее чаем. Отец до рассвета молился, просил Всевышнего не забирать у него Акрама. Мальчишка не только не умер, но и выглядел так, что вчерашняя беда словно приснилась Кариму.
— Отец! — воскликнул Акрам. — Салам алейкум.
— Ва алейкум, сын. Как ты? Хотя я и сам вижу, что тебе намного лучше.
— Я могу уже пойти в селение, отец. Вот только машину одну здесь посмотрю. Офицер обещал допустить меня до нее.
— Что за машина, какой дом? — воскликнула Халима. — Доктор сказал, что тебе еще как минимум три дня надо лежать в постели.
— Но я хорошо себя чувствую.
— Ты, Акрам, должен делать то, что скажет русский доктор, и слушаться тетю Халиму! Она из-за тебя все бросила и пришла сюда, — заявил Сахим.
В помещение вошел фельдшер с каким-то флаконом для очередной капельницы.
— Это кто тут собрался домой? — осведомился он, затем повернулся к Сахиму и поздоровался с ним.
— Салам, уважаемый доктор. Вы сотворили чудо. Расскажу в селении, люди не поверят.
— Только не приводи с собой всех жителей селения, чтобы они убедились в правдивости твоих слов, — заявил прапорщик Таренко.
— Нет, конечно, я же все понимаю. Спасибо вам огромное, доктор.
— Не за что. Вы там своему врачу передайте, пусть подойдет, я ему кое-какие лекарства общего назначения дам. Вам они просто необходимы.
— Да, господин доктор. Скажу обязательно.
Тут сигналом вызова сработала станция Самолова.
Он вышел в коридор и ответил:
— Первый на связи!
— Здесь Заслон!
Это был позывной передового поста.
— Слушаю.
— Пикап вновь появился.
— Где?
— У холмов. Человек с камерой поднялся на вершину одной из высот.
— Ну и черт с ним. В остальном?..
— В остальном все спокойно. По шоссе следуют машины в обоих направлениях, ничего угрожающего.
— Продолжай наблюдение!
— Есть!
К старшему лейтенанту подошел Сахим и сказал:
— Уж не знаю, как благодарить вас, господин офицер.
— Никак не надо благодарить.
— Сегодня баранов режем, после полудня привезем вам мясо.
— Как я понимаю, отказаться нельзя. Это значит обидеть племя, так?
— Да.
— Что ж встретим, примем. Если с оплатой, то мы приготовим деньги.
— Какая оплата, офицер? Вы помогаете нам, мы — вам, — воскликнул Сахим.
— Хорошо, пусть будет так.
— А за сына я отплачу, пойду в селение и расскажу всем, как русские спасли его.
— Вы решите вопрос по лекарствам. Возьмите все то, что даст вам наш фельдшер.
— Да, конечно. Где-то в час к вам подойдет повозка.
В 13.10 мужчины из селения Эль-Саур привезли на пост мясо, забрали медикаменты и уехали.
Наступило самое жаркое время суток. Бойцы взвода, не считая тех, которые несли боевое дежурство, укрылись в здании, в котором снова работали кондиционеры.
Пикап ушел за холмы. Видимо, боевикам тоже не очень-то хотелось работать в такую жару, хотя она и была для них привычной. А может, они уже сделали то, ради чего были присланы сюда. По крайней мере, в этот день «духи» на пикапе с помятой крышей больше не появлялись.
Незаметно наступил вечер. Второй день дежурства взвода Самолова подходил к концу. Заместитель командира выставил очередную смену ночных наблюдателей, потом провел вечернюю поверку.
Самолов зашел в санитарный блок. Акрам Сахим выглядел совершенно здоровым. Халима что-то вязала, напевая местную песню, мелодичную и грустную.
Командир взвода пожелал им спокойной ночи и прошел на КНП, где стояли две кровати — его самого и связиста. На столе — спутниковая станция в режиме ожидания.
Но в эту ночь выспаться Самолову, всем бойцам его взвода и сирийского отделения не удалось. В 2.03 старшего лейтенанта разбудила хлесткая пулеметная очередь.
Тут же внизу раздалась команда прапорщика Гураева:
— Подъем! Тревога! Все на позиции. Бегом!
Послышался шум, бойцы быстро одевались, разбирали оружие.
Самолов вышел в коридор, по которому уже бежали его подчиненные. Каждый из них должен был занять позицию на крыше или в одном из помещений второго этажа.
Он торопливо спустился вниз, увидел прапорщика Гураева и спросил:
— Кто стрелял, Муса?
— Наши союзники из пулемета БМП лупанули.
— На хрена?
— Я успел перекинуться парой слов с Бахтари. Он сказал про пикап. Ты лучше с нашим наблюдателем передового поста поговори.
Старший лейтенант прошел до поста. На нем находился сержант Георгий Гавада.
