– Нет, конечно же не о нем, – вставил Пол. Он смотрел на мать испепеляющим взглядом, но та даже не шелохнулась.
– Черт подери, нет, – заявила мамаша Пола. – Если вы собираетесь подвергать опасности жизнь моего внука…
И тут обстановка сделалась накаленной. Типа даже раскаленной. У меня даже не осталось времени, чтобы разозлиться на ее обвинения, поскольку мама моментально вышла из себя, а мой еще не родившийся братик или сестренка получил изрядную дозу на удивление соленых словечек. Я почувствовал легкий прилив гордости. Полу пришлось удалить свою мамашу из дома, прежде чем мама на нее бы набросилась.
Какое-то время мы с мамой сидели за кухонным столом, не говоря ни слова. Она сжала мою руку, а я в ответ тихонько стиснул ее ладонь. Но мы молчали. По-моему, ей казалось, что если она заговорит, то тут же расплачется.
Вернулся Пол, и мама без единого слова направилась прилечь в родительскую спальню, хлопнув дверью.
Пол вздохнул и полез за пивом, а я спросил его о том, о чем он, наверное, думал:
– Ты переживаешь, что твой ребенок может вырасти похожим на меня?
– На тебя? Нет.
– Ты уверен?
– Я не из-за твоего влияния переживаю. По-моему, можно с твердой уверенностью сказать, что моя мама даже в свои самые «нормальные» дни даст тебе сто очков вперед.
Нельзя так говорить, и кажется, Пол это понял, едва успев закончить фразу, но мы оба рассмеялись, благодарные за то, что мама вышла. Иначе она бы все испортила, приняв язвительное замечание на свой счет.
Однако где-то в глубине сознания я только и смог подумать, что вызов принят.
Глава 35
Доза: 3 мг. Уменьшение дозы с целью дальнейшей отмены препарата.
8 мая 2013 года
Чувствую себя прекрасно.
Одной из многочисленных «передышек» в нашей школьной рутине является ежегодный визит «Рыцарей Колумба». Майя говорит, что они посещают все католические школы в штате и приезжали в школу святой Агаты еще с тех пор, когда она была маленькой. К нам явились три старичка из местного капитула, все с тонкой, высохшей кожей и шишковатыми коленями, и встали в ряд в своих скромных темно-синих костюмах с крохотными значками на лацканах.
Дуайту, как одному из этих «рыцарей», пришлось встать вместе с ними перед собравшимися в зале в своем темно-синем блейзере со значком. Выглядел он подавленным. Йен стоял рядом с ним в компании еще нескольких мальчишек, но смущенным он не казался. Скорее – жутко скучающим.
Однако трудно тратить слишком много энергии на неприязнь к этим старичкам. Они активно занимаются благотворительностью и приносят массу денег мест– ным предприятиям. А еще они почти все – безвредные стариканы, которые вступили в клуб лишь потому, что им это велели их папаши, поэтому они слишком древние и хлипкие, чтобы причинять какие-то неприятности. И все же есть в них что-то такое… напрягающее, что ли.
Я помню их плакатики у нашего продуктового магазина. Помню, как мама качала головой и торопливо подталкивала меня к машине, прежде чем кто-то из «рыцарей» успевал предложить нам значки. Что-то в них маме не нравилось. По-моему, то, как они защищают семейные ценности, но относящиеся лишь к семьям, похожим на их собственные. И еще, по-моему, то, как они любят цитировать книгу Левит.
Самый старший и хлипкий из них открыл рот, чтобы произнести речь. На какую-то секунду я был уверен, что оттуда не вылетит ничего, кроме пыли, однако голос у него оказался весьма сварливым для старика.
– Мы собрались здесь, – начал он тоном, похожим на интонации Франклина Делано Рузвельта на всех записях его выступлений, которые я только слышал, – поговорить с вами о том, чтобы вы стали «оруженосцами Колумба». Или «оруженосицами», как может статься. – «Рыцарь» широко улыбнулся сидевшей в первом ряду девочке, а потом продолжил рассказывать нам об истории организации и конкурсе письменных работ, который они ежегодно спонсируют.
Вот в этом-то моя проблема. Я чувствую вину, когда плохо думаю о стариках вне зависимости от того, насколько они мне не нравятся. Я как будто запрограммирован уважать старость, словно это добродетель сама по себе за исключением злобной мамаши Пола. Уважай старших. А не нужно ли… уважать всех?
Но я забываю одно, когда гляжу в их печальные, жалкие, затянутые катарактами глаза – это то, что старость не делает тебя хорошим. Старость сама по себе не является заслуживающим восхищения качеством. Иногда она просто означает, что у тебя не хватило соображения, чтобы позволить кому-нибудь тебя убить.
Наверное, в этот момент мои мысли уже начали блуждать. Ребекка села прямее и взяла меня за руку. Она всегда знала, когда что-то должно случиться, прежде чем это начиналось. Через секунду в дверь вошли двое мужчин, и я понял ее тревогу и волнение.
Я видел их всего-то несколько раз. На самом деле я почти забыл, как они выглядят. Эти двое почти никогда не появляются, когда я один, и всегда все проделывают шумно. Вообще-то они врезали по двери так, что та открылась и треснулась об стену, сваливая с полок воображаемые предметы. Не хочу показаться философом, но я знаю, почему появляются эти галлюцинации. Они возникают, когда я хочу спорить, но не могу.
Эти двое – высокие, пожилые джентльмены в костюмах-тройках. Один из них – тощий, а другой – толстый. И оба они – англичане, потому что я считаю, что если мое подсознание выиграет спор, то непременно с британским акцентом.
Тощего зовут Руперт, а толстого – Бэзил. Их имена пришли мне на ум точно так же, как появились их обладатели. Быстро и без объяснений.
– Право же, – заявил Руперт, запрыгивая на стол сестры Катерины и сбрасывая на пол все бумаги. – Поверить не могу, что они этим занимаются в школе. Вообще-то они ведь должны чему-то учиться, верно? Чему-то полезному.
– Так может показаться, – ответил Бэзил, запихивая в свой рот кекс. – Но эти господа выглядят так, словно они уже наполовину покойники. Вот ведь стыдоба.
– Господи, наверное, просто тихий ужас – быть таким старичьем. Представь, каково это – сидеть на своих усохших яйцах.
Бэзил выплюнул кекс.
– Ой, Ру, хватит. Это отвратительно, – произнес он.
– Ты только послушай их, – улыбнулся Руперт. – «Рыцари Колумба». Похоже, я в жизни не слыхал ничего более смешного. Они хоть знают, кто такой Колумб? Совсем не образец для подражания. А тема письменной работы – «Истинный посыл католической церкви». – Он захохотал, скатываясь со стола на пол. – И как ты думаешь, о чем они должны написать?
– Как не попасться при изнасиловании маленьких мальчиков? – предположил Бэзил.
– Или как потихоньку вышвырнуть папу за его тайный круг священников-педофилов?! – прокричал Руперт, раскачиваясь на люстре, пока Бэзил выхватывал из его кармана пакетик леденцов.
– Йо-хо-хо! Адам! – позвал меня Руперт высоким девчоночьим голоском. – У тебя мысли? Мы бы здесь не появились, не будь их у тебя. На самом деле ты наверняка с нами согласен.
