Видимо, Ла Буш всё-таки выследил нас. Несомненно, кто-то из его команды знал об этом отдалённом убежище, и они решили заглянуть на остров Кидда. И Горлопан, на свою голову, попал в лапы к португальцам.
Что может больше порадовать глаза обречённого человека, чем ссора двух его врагов? Это давало нам шансы на благополучный исход дела. В любом случае, когда галеон потопит Ла Буша, силы на его борту будут уже не те.
Быстрый шлюп кружил вокруг галеона, держась кормы, и палил со всех пушек, в то время как португальцы могли отвечать разве что выстрелами из двух кормовых полупушек под балконом.
Ветер в этой части острова переменчив, а течение сильное. Так что недолго оставалось ждать момента, когда «Победа» попадёт под прицел двадцати пушек одного из бортов португальца. На таком расстоянии единственного залпа будет достаточно, чтоб разнести шлюп в щепки.
Между тем канониры Ла Буша продолжали пальбу, превращая богато украшенную корму галеона в пчелиные соты. Если они попадут в руль или мачту — судьбе «Дю Капа» не позавидуешь. Он станет лёгкой мишенью.
Такой исход мне был не по душе. Ещё не хватало на берегу толпы оголтелых негодяев с тонущего корабля.
Как бы там ни было, в раскладе появилась нежданная третья карта, или даже четвёртая, если брать в расчет командора, которого мы оставили у мыса Агульяс, но который наверняка не отказался от желания покарать нас за свои собственные проколы.
Чья карта ляжет сверху, а чья будет бита, покажет время.
Пока же расклад оборачивался в нашу пользу.
Пальба продолжалась коло часа. После чего началось самое интересное.
Над галеоном взвился белый флаг!
Ла Буш прекратил палить из пушек, дым рассеялся. Через некоторое время от «Дю Капа» отчалила шлюпка под белым флагом. В ней сидело человек пять. Я не мог разглядеть в трубу, кто именно.
— Что бы это значило? — спросил Бен, одолжив у меня трубу и рассматривая подходящую к «Победе» шлюпку.
— Кабы я знал, Бен. Только чует моя печёнка — не к добру это. Ох, не к добру.
Глава 9
Блокгаус в осаде
Не к добру. Не знаю, о чём переговаривались два заклятых врага. Можно было только догадываться — негодяи сговорились против общего обидчика и заключили союз. Целью которого, несомненно, являлось уничтожение команды Флинта.
Две карты легли поверх нашей.
«Дю Капп» стал на рейде у Белой скалы, но шлюпки пока не отчаливали. «Победа» отправилась в разведку вокруг острова. Не оставалось сомнений — Лавассер найдёт наш корабль, и тогда мы окажемся в западне на этом треклятом острове…
Две «вертлюги» установили с южной и восточной сторон. Мы не боялись прямого нападения с востока, так как до самого обрыва на целую милю восточная сторона представляла собой пустырь с чахлым кустарником. Солдаты вряд ли будут штурмовать отвесный обрыв, только чтоб неожиданно оказаться на виду в миле от блокхауза. С севера защищало болото, с запада речка, довольно бурная в это время года. Хоть с северной стороны было больше всего бойниц, это сделано было скорее для доступа свежего воздуха, нежели для обороны. Хотя, возможно, в сухой сезон болото было более проходимым.
С двух кораблей на ногах осталось едва человек тридцать. Тяжело раненных оставили в пещере Двуглавого холма, снабдив оружием и запасом солонины. Никто не оглянулся на их крики и проклятья, судьба их была вверена провидению. Пока одни укрепляли сруб, другие перетаскивали провизию.
Мы валили деревья, расчищая подход к блокгаузу, и тут же забивали неотесанные бревна в прорехи частокола. Не понимаю, каким чудом Флинт заставлял людей работать, но не отлынивал никто.
Целый день и полночи обстреливали пушки остров Кидда. До вечера мы продолжали работу под грохот канонады, и я пригибался каждый раз, заслышав свист ядра. Когда стемнело мы, выставив часовых, разместились под крышей сруба. При каждом новом разрыве я вздрагивал, и мне всё казалось, что уж следующее ядро разнесёт стену над головой.
Ужинать я не стал — кусок в горло не лез. Хотелось уснуть и проснуться, когда всё закончится, а не содрогаться при каждом выстреле.
Есть совершенно не хотелось, разговаривать тоже, и сон обходил стороной. Я смотрел в бревенчатый потолок, ожидая, когда он рухнет мне на голову, и безуспешно пытался вспомнить хоть одну молитву. Никогда я не был так близок к тому, чтоб дать обет уйти служить Христу, лишь бы только пережить обстрел и остаться целым и невредимым.
На наше счастье, убежище наше оставалось невидимым с моря, и ядра ложились вслепую, не принося много вреда. Мы вскоре привыкли к свисту ядер и грохоту выстрелов. Лёжа на спине, на твёрдых брёвнах пола, я вспоминал дом, где не был столько лет. Пытался представить, что могло измениться за время моего отсутствия. Мечтал о том времени, когда наконец вернусь домой богачом, в золочёной карете с шестёркой великолепных жеребцов. Поставлю большой дом, или выкуплю усадьбу покойного Хэтча, женюсь, и буду жить в своё удовольствие, распевать весёлые песни и рассказывать своим детям невероятные истории о своих похождениях.
Мысли эти отвлекали от канонады, немного успокаивали. Я и не заметил, как уснул некрепким сном.
Штурм начался на рассвете. Мы были разбужены криком часового, поднялась суматоха и толкотня. Никто толком не знал, что делать, куда бежать, за что хвататься. Большинство бросилось к бойницам, толкаясь и чертыхаясь, и начали палить во все стороны.
«Даго», сомкнув ряды, шли в открытую атаку. Под барабанную дробь поднимались красные мундиры по южному склону. Они даже не удосужились окружить нас, а шли скопом, шеренгами. Представляя удобную мишень для наших выстрелов.
Грохнула «вертлюга», и картечь уложила несколько врагов. Крики боли заглушили эхо выстрела. Хэндс знал своё дело, что ни говори.
Пока пушка перезаряжалась, канониры развернули второй фальконет и выстрелили снова. Затем заговорили мушкеты; нестройно, но метко. Не в пример нестройному залпу французов и дако, выбивавшему щепки из толстых брёвен.
Блокгауз заволокло пороховым дымом. Не имея мушкета, я всё же протиснулся к бойнице и выстрелил с пистолета, затем укрылся за брёвнами и принялся перезаряжать оружие. Мельком заметил Хэнка, трусливо спрятавшегося под лестницей.
Второй залп кулеврины сделал своё — несколько врагов во главе с командиром рухнули наземь, корчась и крича от боли.
Остальные смешались. Мушкетные выстрелы решили дело. Подхватив раненных, солдаты отступили, бегом спускаясь с холма под прикрытие деревьев.
— Катитесь, трусы, не переломайте ноги! — закричал Флинт.
— Audaces fortuna juvat! Ура канониру! — подхватил Сильвер.
— Ур-раа! — рявкнуло с полтора десяток глоток. Возбуждённые первой победой пираты приободрились.
— Хэй, молодцы, ребятки! — вскричал Сильвер, который всё время боя ковылял от бойницы к бойнице, подбадривая людей, в то время как капитан Флинт кричал ругательства и проклинал солдат с крыши сруба, размахивая своей тяжелой саблей в виду отсутствия забытого на «Морже» флага.
