Увидев, как бывший летун потянулся к чужим поводьям, стоявший рядом охранник вытащил на ладонь меч из ножен и с лязгом вернул его назад. Вздрогнув от громкого звука, Ягер остановился и зло ответил:
– Я к начальству армейскому тогда пойду. И посмотрим, кто это приписками по грузам занимался и заставлял с перегрузом камни для ремонта возить. Вот там у дознавателей и пообщаемся.
– И чье слово верх возьмет? – расхохотался толстяк, медленно поворачивая лошадь в сторону городских стен. – Ладно, парень, что с тебя взять. Голытьба одна с ваших дворов мотается, ни откупиться, ни кораблем нормальным разжиться. А кто поумнее, так до весны все у «сыроедов» пузо набивают… Значит, я тебя из списков вычеркиваю, можешь больше не отмечаться. А если в самом деле что требовать вздумаешь, то не забудь цены на судебные издержки посмотреть. Я ведь человек подневольный, даже в рожу тебе сунуть не могу. Так бы разок дал – и все, все проблемы закончились. Но ведь нет, на любую бумажку придется тебя к начальству вести, а там за жалобу с тебя спросят по полной. Камень на ремонт привез? Нет. Солдат чуть не угробил? Да, чудом живы остались. Так что радуйся, что по-хорошему расходимся. А то ведь мог бы и штраф схлопотать…
Все самые гадкие пожелания, которые только мог придумать Ягер, он произнес молча, с ненавистью разглядывая медленно удаляющуюся спину. У парня хватило мозгов понять, что он в самом деле расстался с городскими властями без существенных потерь. Хотели бы – вообще без штанов оставили.
Но вот с погибшим баркасом надо было что-то делать. Потому что зима только началась, а официального заработка Ягер лишился. И через какое-то время у соседей могли зародиться нехорошие мысли: откуда у парня до сих пор деньжата водятся? В небо не ходит, на стройках булыжники не ворочает. Непорядок…
Вечером этого же дня Ягер сидел в крохотной комнатке, заваленной остатками мебели и хламом. Когда-то шурин Клопа Лигга занимался ремонтом домашней утвари. Но потом начал крутить дела намного более серьезные, а времени и желания разобрать мусор никак не мог найти.
– Лигг сказал, что я могу у братства помощи попросить, если совсем плохо станет.
– Где теперь это братство? Все серьезные капитаны на зиму поразбежались, в Хапране никого и не осталось. Лишь такие, как ты, голозадые, кого на стройку подрядили. Солдаты выгребли все, до последней летающей доски. Я даже продукты теперь вынужден возить санным обозом.
– Да я на лодку и не претендую… Мне бы до «сыроедов» добраться. Я бы там или в ватаге твоего зятя переждал, или сумел у кого из местных другой баркас сторговать.
– Это ты хватил, к «сыроедам». В самую непогоду. Чтобы в дороге еще раз с небес навернуться или на месте о скалы разбиться.
Перестав чертить закорючки на пыльном боку прислоненной к стене исцарапанной столешницы, Ягер попытался зайти с другой стороны:
– Я там местного купца знаю. Перед тем, как мне домой возвращаться, он все жалобился, что пушнина у него лежит. И грозился в цене прилично уступить. Сейчас как раз затишье после первых штормов. Морозы только ударили, самое бы время вернуться домой с мягкой рухлядью. Подумай только, сколько сверху наваришь, когда по набежавшим в город такой товар продашь. Мерзнуть никто не хочет. А богатых фермеров понаехало – доходные дома в центре просто лопаются.
Теперь настал через задумчиво ковырять пальцем стену хозяину дома. Прикинув возможные неожиданные доходы, мужчина переспросил:
– Говоришь, купец в самом деле готов был цену сбросить и есть, что предложить на продажу? Вроде за тебя и твое слово Лигг в письме ручался.
– Так я той пушниной с ним и рассчитывался за услуги. Поэтому и товар сам видел, и уболтать купца смогу. Мне бы только до места добраться.
– До места… Места… Значит, так решим. Я сам туда не пойду. Но вот с хуторов знакомцы собирались в гости на север слетать. Поэтому завтра вечером, когда патрули угомонятся и не будут глаза мозолить, ты ко мне зайдешь. Как раз, как солнышко сядет… Я тебя на хутор переправлю. А оттуда уже до Форкилистада с приятелем моим отправишься. И письмо Лиггу с собой захватишь. Насчет пушнины и прочего… Может, он тебя и в самом деле к себе на зиму пристроит в команду. Нам головастые парни нужны. Да и должны соседи помогать друг другу, должны…
Возвращаясь домой, Ягер лишь зло чертыхался, вспоминая довольное лицо собеседника и жадный взгляд:
– Да, конечно. Помню, как вы соседям помогали. Что Клоп Лигг всю пушнину тогда выгреб и не подавился, что ты – за простейшую просьбу готов шкуру с соседа содрать. Хотя и считается, что я с вами на одной улице живу и честно десятину плачу. Кровопийцы. Что эти, что в управе, что у вояк. Все лишь о своей выгоде пекутся… Нет, улетать отсюда надо. Как только сюда еще война нагрянет, так вообще станет не продохнуть… Покупать новый баркас и убираться южнее. Как можно скорее…
* * *
Снег был везде. Сверху. Снизу. Справа и слева. Сзади. Хуже всего, что он был и спереди тоже. Там, куда надо было идти. Шаг за шагом, волоча за собой кусок доски с привязанным туда горе-«алхимиком».
Метель неожиданно переросла в настоящий буран. И как Карл ни пытался, но небольшую лодку мотало по облакам словно былинку. Снасти моментально обледенели, из парусов удалось поставить только крохотный носовой стаксель. Но и его хватило, чтобы крепко сбитый баркас мчался в снежных зарядах подобно дикому зверю. Одно счастье, что столь неожиданно налетевшая буря тащила беглецов именно на север, в сторону Форкилистада.
Путешествие закончилось быстро. В очередной раз белая пелена раздалась в стороны и лодка со всего размаху влетела в крону усыпанного снегом дерева. Гулкий удар и беспорядочное падение. А затем – лишь свист ветра над головой. И снег, снег, снег…
– Если останемся здесь, замерзнем, – прохрипела Алрекера, замерзшая до синевы и как никогда похожая на свое прозвище.
– Нас мотало почти сутки. Куда идти? К скалам?
– Боги любят тебя, абордажник, – еле шевеля потрескавшимися губами, ответила женщина. – Ты умудрился влепиться в том самое дерево, под которым мои парни три года назад завалили кабана. Нас за это чуть самих не освежевали… Этот лес – собственность ярла. До города мы не дойдем, но в получасе отсюда старые шахты и мастерские. Алхимик должен про них помнить.
– Я помню… – лежавший скрюченной гусеницей липовый мастер попытался сесть, но снова завалился в сугроб. – Давайте туда, там помогут. Я там каждую сволочь знаю… И помогите мне встать, я…
Потерявшего сознание мужчину в итоге пристроили на куске бывшего борта, к которому приделали веревки. Алрекера пошла вперед, проваливаясь в снег по колено. Толла-Ка и Карл тащили за ней импровизированные сани. Когда высокие деревья закончились, сугробы стали выше и дорогу пришлось пробивать уже бывшему гладиатору. А Карл лишь тащился следом, с надсадным хрипом хватая ледяной воздух. Шаг за шагом. Вперед и вперед…
Дремавший у плотно закрытой двери охранник прислушался к странным звукам за стеной. Помедлив, жестом подозвал помощника и аккуратно отодвинул засов. В распахнутую дверь ввалилась невысокая фигура, похожая на ожившего снеговика. Рухнув на пол, путаница промороженных шкур и меха закашлялась и вытолкнула из себя:
