Ничего вызывающего в ее манерах не нашел бы даже самый строгий критик. Девушка источала спокойную уверенность в себе, которая с лихвой окупала отсутствие спутника и странный для ее возраста и внешности интерес к обнаженному мужскому телу.
«Захотела, и пришла, — было написано в ее глазах, осматривающих, впрочем без особого интереса, и зал, и его сегодняшних посетительниц. — Надоест — уйду. Ничего особенного».
Наконец медленно померкли лампы, и откуда-то издалека раздались, нарастая, аккорды вступления. Достигнув пика, они растворились в тишине замершего зала, и вдруг, перечеркивая эту тишину, четко и ровно зазвучали ударные.
С двух сторон из-за кулис на сцену выскочили два скудно одетых молодых человека. На них ловко сидели черные кожаные брюки, облегавшие стройные длинные ноги. На рельефно выточенных торсах болтались короткие кожаные жилеты, шею опоясывал кокетливый галстук бабочка.
Пластика танца была резкой, немного рваной, но очень мужественной. Мускулы полуобнаженных тел переливались в свете ярких сценических софитов, и казалось, что под загорелой юношеской кожей извивается в танце опасный змеиный клубок.
«Разогревают», — подумала девушка, уловив за спиной сдавленный женский возглас восхищения.
Красиво работают.
Ритм движения стал учащаться, а вместе с ним начал учащаться пульс зрительного зала. Женщины, не отрываясь, следили за жесткими энергичными движениями красивых тел, и дыхание их начало сбиваться так, словно они, а не двое юношей исполняли на сцене сексуальные па. Ритм танца становился бешеным. Танцоры, прочно завладев залом, поднимали его вместе с собой все выше, доводили ожидание до невыносимого напряжения, и девушка не заметила того, что сама подалась вперед, впившись зачарованными глазами в ухоженные молодые тела с проступившими на них каплями прозрачного пота.
Сильный удар барабана, и танец оборвался на самом высоком пике напряжения. Разом погасли все софиты, и по залу пронесся разочарованный стон.
«Когда же раздеваться начнут?» — успела цинично удивиться девушка, но тут в темноте снова глухо и размеренно зазвучал ударник, имитируя биение сердца.
Та-там, та-там, та-там, та-там…
Ударение падало на первый звук, второй отскакивал рикошетом и проваливался куда-то в бездну, между залом и сценой. В душной темноте невозможно было разглядеть даже ближайшую соседку, и только тяжелое женское дыхание напоминало о том, что представление идет с аншлагом.
Внезапно над серединой сцены скрестились два зелено-синих луча и зашарили по пустому пространству. Над полом заструился дым, водопадом низвергаясь с помоста в зал. И из-под рваных серых клочьев показалась обнаженная мужская спина. Человек медленно выпрямился, не вставая на ноги, и скрестил руки на обнаженном торсе.
Дым, валивший со сцены плотной завесой, понемногу рассеялся, и стало видно, что танцор сидит на шпагате лицом к залу. Он сделал неуловимое движение, оперся на ступни и начал медленно сводить ноги вместе, поднимаясь во весь рост.
«Не может быть! — подумала девушка, не отрывая глаз от сцены. — Это какие же надо иметь мускулы, чтобы подняться вот так со шпагата! Безо всякой опоры! Господи, да за шкирку себя вытащить, и то проще!»
Кожаные брюки, плотно облегавшие ноги танцора, вырисовывали сильные бедра, напрягшиеся в мощном усилии. Ноги медленно придвигались друг к другу, и танцор плавно вырастал из остатка дымовых шутих, стелившихся у самого покрытия сцены. Наконец босые ступни соединились, и человек выпрямился во весь рост. По залу пролетел легкий вздох.
«Хорош, — подумала девушка, ощущая, как по коже побежали быстрые мурашки. — А у бабульки губа не дура…»
Молодой человек был не просто хорош. Он был красив наглой, вызывающей красотой, которую невозможно пропустить мимо себя. Почти совершенное тело притягивало взгляд еще сильней, чем худое лицо с высокими скулами и яркими пятнами синих глаз. Он метнул в зал короткий взгляд, полный тайного пренебрежения, и танец начался.
Описать его очень трудно. Это была странная смесь гибкой пластики, акробатических трюков и почти непристойной фривольности движений и поз. Ритм танца был медленным, вкрадчивые переливы гитары удивительно гармонировали с движениями, плавно перетекавшими друг в друга. Танцор не рвал зал на части, нет! Он обволакивал женщин, как змея, и медленно пожирал: сантиметр за сантиметром…
В какой-то момент танцор сделал короткое резкое движение, и кожаные брюки, очевидно, крепившиеся по бокам липучками, полетели в сторону. Молодой человек остался в узких плавках. Развернулся лицом к распаленному залу и на минуту застыл, давая возможность рассмотреть себя.
Изумительно красивое тело рождало в головах непристойно-сладкие мысли, и откуда-то из заднего ряда полетел вперед короткий стон. Молодой человек надменно усмехнулся.
«Да он нас презирает», — с удивлением поняла девушка, на мгновение возвращаясь в реальность из чувственной полудремы.
Да. Фигляр, шут, стриптизер, обязанный развлекать публику, держался так, словно был султаном в многочисленном серале, а они, женщины, глазевшие на него из спасительной темноты зала, — его рабынями.
И он принялся по-хозяйски неторопливо мучить их, доводя нетерпеливое ожидание почти до физической боли. Девушка увидела краем глаза, как одна не справившаяся с собой дама, словно сомнамбула, двинулась к боковым ступенькам, ведущим на сцену. Дорогу ей преградил секьюрити, материализовавшись откуда-то из боковой стены. Дама застыла у подножия сцены, глядя на танцора безумными и счастливыми глазами.
И наконец, когда зал почти выл в полный голос, доведенный до экстаза сладострастностью откровенных поз и движений, молодой человек повернулся к нему спиной и медленно стащил с себя узкие плавки, провоцируя женщин покачиваньем крепких сильных бедер. Оглянулся, и вдруг швырнул через голову плавки, как бросает свой букет невеста. В передних рядах, куда они упали, возникла короткая возня. Остальные женщины, привстав, ждали, когда обнаженный танцор повернется к ним лицом.
Он еще немного пококетничал, доводя женщин до кипения, и наконец сделал короткий точный разворот, послушный последнему аккорду гитары. И не успел он отзвучать, как в зале, перекрывая музыкальный инструмент, пронесся стон разочарования.
Под плавками на танцоре оказался почти невидимый пояс, прикрывший причинное место навесом в виде фигового листика. Молодой человек снова скрестил руки на груди и откровенно рассмеялся, явно издеваясь над разочарованием, постигнувшим женщин.
«Нет, но до чего хорош! — одобрительно думала девушка, любуясь невозможной статью. — Это же надо уметь: довести баб до оргазма, и при этом не показать ничего особенного. Фантастика! Как красиво, оказывается, можно раздеться!»
Загремели аплодисменты, и молодой человек, не кланяясь, высоко поднял правую руку. В мертвенном сине-зеленом свете его тело выглядело почти нереальным, похожим на скульптуру античного божества. Коротко простучал ударник, и с последним звуком сценический свет вновь обрушился в темноту. Впрочем, через секунду замерцали, медленно разогреваясь, лампы на боковых стенах зала, осветив бледные лица женщин и пустую сцену.
