До нужного дома доехали молча. Екатерина Дмитриевна думала о том, как им не повезло с сыном. Господи, и в кого он такой уродился? Назвали Димку в честь ее отца, выдающегося человека. Сколько же в нем было энергии, сколько изобретательности, как он семью содержал! По-королевски! И за что его расстреляли? Ведь сейчас и статьи такой в Уголовном Кодексе нет… Проклятая страна.
— Пошли, — сказал муж, и она вздрогнула, очнувшись от невеселых мыслей.
Мужа она очень любила. И еще была ему благодарна. Ведь женился он тогда на ней, дочке валютного спекулянта, приговоренного к высшей мере, не побоялся… Правда, Екатерина Дмитриевна ни разу не дала ему повода пожалеть об этом. Была твердой скалой, поддерживая мужа на пути к успеху. Никогда не жаловалась. Никогда ни о чем не просила.
И не спрашивала.
Она искоса посмотрела на мужа, нажимавшего кнопку вызова лифта.
Да, ту страшную историю они пережили. Екатерина Дмитриевна твердо тогда решила: удерживать Сергея не будет, если он захочет уйти. Но и жить без него не станет.
Купила несколько упаковок димедрола, спрятала в домашнем тайнике…
Не пригодились.
Лежала ночами без сна, прислушиваясь к шагам на лестнице: вернется, не вернется?
Вернулся.
Екатерина Дмитриевна не винила женщину, дружба с которой чуть не стоила ей мужа. В конце концов, влюбиться в Сергея могла любая здравомыслящая особа. Она винила сына за то, что он никогда не был цементом, привязывающим отца к дому. Гадкий утенок.
«Не буду вспоминать, — торопливо открестилась она от страшных мыслей. — Прошло — и слава богу. Пережили».
Но подруг после этой истории от дома отвадила. Всех до единой.
Сергей Владимирович нажал на кнопку звонка. Дверь распахнулась, и на пороге возник приятный человек среднего возраста. Длинные, как у запорожца, седые усы, спокойный взгляд cepo-голубых глаз, крепкая приземистая фигура. Даже странно, неужели он в самом деле работает там?
— Добрый вечер! — приветливо сказал человек. Голос у него оказался густым и мягким, как расплавленное масло.
— Знакомьтесь, — ответил муж, пожимая руку хозяину. — Моя жена.
— Катя, — улыбнувшись, представилась та.
— Просто Катя? — спросил человек с веселой готовностью.
— Просто Катя.
— Ну, а меня тогда называйте просто Семен.
— Очень приятно.
Человек ловко приложился к ее протянутой руке и сделал это по всем правилам. То есть не задрал ее запястье вверх, к своим губам, а низко склонил голову к дамской ручке.
«Грамотно», — подумала Екатерина Дмитриевна и отняла руку.
— Что ж, прошу в комнату. За тапочки извините, здесь других нет.
«Да это же не жилая квартира», — сообразила Екатерина Дмитриевна. Она окинула коротким оценивающим взглядом старые выцветшие обои, полуразвалившуюся вешалку времен развитого социализма и полинявший линолеум на полу. «Такого ужаса сейчас, кажется, и не производят», — подумала Екатерина Дмитриевна и брезгливо отодвинула кончиком пальца старые тапки.
— Спасибо, я дома всегда босиком хожу, — сказала она и сделала мужу выразительный знак глазами. Но тот словно не понял, нацепил антисанитарную потрепанную обувь без малейшего неудовольствия.
— Как хотите, — не стал настаивать хозяин и открыл дверь в единственную комнату, пропуская гостей вперед.
Комната была огромной, наверное, метров в тридцать с лишним. Только в старых домах, подобно этому, могут еще существовать такие габариты. Потолки уходили ввысь метра на четыре, и Екатерина Дмитриевна с любопытством подумала, как живущие здесь вкручивают перегоревшую лампочку?
Впрочем, люди здесь бывают редко. Об этом прямолинейно заявляли давно немытые полы, толстый слой пыли на доперестроечной мебели и грязные подоконники со старыми двойными рамами.
— Извините за обстановку, — сказал хозяин, который правильно оценил выражение лица женщины. — Здесь уже давно никто не живет.
— Ерунда, — ответил Сергей Владимирович. — Обстановка как обстановка.
— Тогда прошу садиться, — пригласил хозяин, и подвинул к столу старинный венский стул с облезлым сидением.
Гости расселись вокруг стола. Екатерина Дмитриевна не рискнула оглядеться, столкнувшись с недовольным взглядом мужа. Нужно вести себя проще, поняла она.
И поставила локти прямо на стол, уложив подбородок на раскрытые ладони.
— Что ж, — начал Семен, поглядывая то на нее, то на ее мужа, — должен вас поблагодарить. Тетушка ваша оказалась преинтересной особой! И материалов на нее собралось не мало. Прямо хоть роман пиши.
Он раскрыл на столе перед собой плотную кожаную папку черного цвета.
— Ученические годы я пропускаю. Училась она хорошо, но не блестяще. Так, балетное училище, первое замужество… Интересует вас? — вскинул голову хозяин, безошибочно выбрав взглядом Сергея Владимировича.
То немного поколебался.
— Думаю, нет…
— Правильно думаете, ничего интересного там нет. Собрат по цеху, распределился в театр оперетты, спился, умер… Так-так…
И хозяин низко нагнулся к какой-то бумажке.
— …в шестидесятом. В возрасте неполных тридцати лет. Так, увеличенная печень, понятно… Награды: медаль «За отвагу»…
— За что же медаль? — удивился Сергей Владимирович.
— А он с артистами училища во время войны выезжал с концертами в армейские части, — охотно пояснил хозяин. — Наверное, выезжал регулярно, за это и был награжден… Хотите, уточню?
— Нет-нет, — быстро ответил Сергей Владимирович. — Это лишнее… Что дальше?
— Умер в шестидесятом от цирроза печени… Господи, сколько же он успел этой дряни наглотаться? В театре ничего интересно, всю жизнь проплясал на фоне задника… Так, второе замужество в возрасте двадцати лет… Интересует?
— Интересует, — ответила за мужа Екатерина Дмитриевна, поддаваясь чисто женскому любопытству.
— Тоже ничего выдающегося… Артиллерист, майор, заместитель начальника части… Ерунда, в общем. Жив по сей день, даже адрес имеется. Разошелся с вашей тетушкой через год после вступления в брак, основание — несовместимость характеров.
Сергей Владимирович негромко фыркнул.
— Так-так, что у нас дальше… Третье замужество поинтересней предыдущих.
И Семен сделал многозначительную паузу.
— Радковский.
— Тот самый? — ахнул Сергей Владимирович.
— Тот самый, — подтвердил хозяин, от удовольствия потирая руки.
— Господи!
И Сергей Владимирович быстро обернулся к жене.
— Представляешь? Она была замужем за Радковским!
