— Давай я помогу.
Евгений Павлович не стал возражать. Сел на место, подпер висок кулаком, начал апатично помешивать остывший кофе.
«Сдал, сильно сдал», — подумала Альбина Яковлевна, подавая мужу готовые бутерброды. Господи, каким он был в молодости! А сейчас?.. Побитая собака. И давно уже никакой добычи домой не приносит. Живут на Стаськины деньги.
— Аля, — хрипло спросил муж, — Стася ничего не говорила?
— Нет, — коротко ответила та.
— Может, спросить еще раз?
— Не надо. Не трогай ее.
— Но она хоть что-то делает? — с отчаяньем спросил Евгения Павлович.
— Женя! Мы несколько месяцев живем на ее деньги! Этого мало?
Муж бросил на стол ложечку и спрятал лицо в ладонях.
— Господи, какой стыд, — невнятно пробормотал он.
Альбина Яковлевна тяжело вздохнула и потянула руки мужа на себя.
— Хватит, Женя, — сказала она устало. — Уже ничего не вернешь.
Тот позволил жене отнять его руки от лица, но в глаза ей посмотреть так и не осмелился: уперся взглядом в стену справа от себя.
— Стаська — умница, — продолжала жена. — Она понимает, что время дорого.
— А она понимает, насколько оно дорого? — спросил муж, по-прежнему не поворачивая головы.
— То есть?
Евгения Павлович поднялся из-за стола, подошел к кухонной двери и ответил, не глядя на жену:
— Если через два месяца я не верну все до копейки, дело передадут в суд. Проценты в виде моей зарплаты больше никого не устраивают. Они заберут нашу квартиру, Аля.
И вышел. А Альбина Яковлевна осталась сидеть на месте, превратившись в соляной столб.
Заберут их квартиру! Их великолепную четырехкомнатную квартиру, которую они с Женей заработали потом и кровью, пропахав на Кубе больше десяти лет! Квартиру, которую два года назад отремонтировали, вложив почти все, что у них было в этот дорогостоящий и ненужный евроремонт! Решили побаловать себя на старости лет… А новая мебель? Ее тоже заберут?
Альбина Яковлевна тихо застонала и укусила стиснутые костяшки пальцев.
Два месяца…
Через два месяца, если не произойдет чудо, она, ее муж и ее сын окажутся бомжами. У Стаськи есть собственная квартира. Интересно, пустит ли она их туда из жалости? Жалость и Стаська — две вещи несовместные. К тому же, она все-таки обменяла отличную квартиру в Звенигороде на небольшую двухкомнатную в Москве. Жить Стаська в таких некомфортабельных условиях, конечно, не собиралась. Собиралась она поднакопить денег, обменять эту непрезентабельную двушку на нечто более элегантное, сделать там ремонт и помахать родителям ручкой на прощание. Но вот уже четыре месяца подряд отдает им почти половину своей зарплаты, иначе бы им просто нечего было есть… Правда, отдает не просто так, а под расписку… Деньги Стаське придется возвращать. Как?
Альбина Яковлевна встала со стула, подошла к окну, отдернула занавеску и уперлась лбом в холодное стекло.
Когда закончится этот дождь? Может, именно из-за него так болит по ночам сердце? И будущее кажется таким непроглядным?
А может, потому, что Феденька упорно не желает устраиваться на работу? Все ходит на какие-то собеседования… Ей уже надоело делать вид, что она в них верит.
Женя медленно, но верно опускается, превращаясь в жалкое подобие человека. И это ее защита от окружающего мира! Только Стаська уродилась бойцом, но дочь настолько беспощадна в своей жизненной хватке, что родителей, от которых нет никакого прока, воспринимает как ненужный балласт.
Поторопить Стаську? Все последнее время, что они жили на деньги дочери, Альбина Яковлевна заставляла себя говорить с ней подобострастно-униженным тоном. Никто не догадывается, чего это ей стоит. Внутри начала завиваться кольцами стальная пружина, и каждое новое унижение означало еще одно кольцо в этой опасной спирали. Вот только места в душе может не хватить. Тогда пружина выйдет из под контроля, распрямится, разорвет ее грудь и вырвется наружу. И что тогда произойдет — одному богу ведомо.
Два месяца…
Надо сказать. Стаська будет недовольна, но она должна знать. В конце концов, она — единственный человек, который может сотворить чудо и исправить ситуацию. Вот только как она это сделает, лучше не спрашивать.
Альбина Яковлевна решительно развернулась, задернула занавеску и направилась в комнату дочери. Постояла у двери, прислушиваясь. Тихо. Она осторожно поскреблась в дверь и приоткрыла ее.
Стаська лежала на диване, закрыв глаза. На голове — наушники, под рукой аудиоплеер. Альбина Яковлевна почти на цыпочках подошла к дивану, раздумывая, как бы не напугать дочь.
Тень упала на лицо девушки, и та немедленно открыла глаза, в которых не было никакого страха. Только спокойное любопытство.
«Напугаешь такую», — подумала мать и знаками попросила: сними наушники.
Стаська с неохотой присела на диване и поднесла руки к голове. Стащила наушники, повертела их в руках…
— Ну? — спросила она недовольно.
Альбина Яковлевна стиснула пальцы, ощутив, как в спирали прибавилось еще одно кольцо, и в груди стало совсем тесно. Места почти нет.
— Отец просил передать, что через два месяца дело пойдет в суд, и у нас заберут квартиру. Если деньги не вернем, — уточнила она бесстрастным тоном. В принципе, ей так все надоело, что отчаяние начало сменяться тупым безразличием.
И пошла к двери, не дожидаясь ответа.
— Мама!
Альбина Яковлевна обернулась.
— А этой квартиры достаточно, чтобы погасить долг? — быстро спросила Стаська.
— Не знаю, — ответила мать безразлично.
— Значит, если не хватит, они заберут мою тоже? — уточнила Стаська с тихим бешенством.
Вот, что ее волнует! Конечно, можно было догадаться…
— Все возможно, Стася, — ответила Альбина Яковлевна. А ведь и правда, могут забрать! Значит, ты с нами в одной лодке, девочка моя…
— Черт бы его побрал, козла старого, — отчетливо выругалась дочь, снова нацепила наушники и упала на диван. Аудиенция окончена.
Альбина Яковлевна тихо вышла из комнаты и прикрыла за собой дверь.
Что ж, вполне вероятно, что теперь, когда затронуты не абстрактно-родственные, а прямые личные интересы дочери, она начнет двигаться активней. Иначе и сама без крыши над головой останется.
Альбина Яковлевна вернулась на кухню и начала убирать со стола. Привычные домашние хлопоты успокоили натянутые нервы и, ставя на место вымытую посуду, она даже подумала: не пойти ли переговорить с Феденькой по поводу работы? Конечно, такие разговоры ей дорого стоят, но сын должен понимать, что его ждет, если родители больше не смогут его содержать.
