— Ну, а теперь, раз такое дело, выпьем чаю, — решила она. — Арсен, пойди попроси Нину чай подать… хотя нет, я сама, она тебя не послушает…
— Послушает, — заверил цыган и удержал хозяйку на месте. — Я схожу. Вам ведь поговорить надо? Я пока прогуляюсь… до кухни. Позовете потом, ладно?
И скрылся за дверью.
— Правильный мальчик, — одобрила бабушка, проводив его насмешливым взглядом. — Выходи за него.
— Я в твои личные дела не вмешиваюсь, — угрюмо сказала внучка.
— Мне — семьдесят. А тебе — двадцать пять.
— Спасибо, что вспомнила, — язвительно поблагодарила Валька. — А то я уж испугалась, что ты меня все еще за несовершеннолетнюю держишь.
— Валентина, что позволено Юпитеру, то не позволено… теленку. Да-да, обижайся, сколько хочешь! Вот будут у тебя свои внучки, тогда меня поймешь.
— Кстати, что это за намеки на причины для поспешности? — продолжала бушевать Валька. — В какое положение ты меня ставишь?!
— В какое? — удивилась бабушка. — Нормальное положение, рожай, пока не поздно! Я только рада буду…
— Значит, против внебрачного ребенка ты ничего не имеешь?
Бабушка немного помолчала и терпеливо сказала:
— Ты меня поражаешь… Кому из нас семьдесят лет?! Двадцать первый век на дворе, скоро по улицам клонированные дети бегать начнут, а ты какие-то викторианские глупости несешь… Брачный, внебрачный, законный, незаконный… Все эти категории в прошлом остались, и слава богу!
— Фантастика! — пробормотала Валька.
— Кстати, страху на мальчика я сознательно нагнала. Просто интересно было, испугается или нет? Молодец, не испугался…
— Фантастика!!
— Он мне нравится. Выходи за него.
— Я его пока недостаточно хорошо знаю.
— И как ты собираешься его узнавать? — удивилась бабушка. — Вариант-то один: замуж выйти, других нет…
— А если он не тот человек, который мне нужен?
— А что, института разводов больше не существует? Разойдешься, и другого найдешь!
— Ага, а потом и с ним разойдусь, и так до бесконечности, да?
— Зачем же до бесконечности? Пока не найдешь нужного! На нем и остановишься!
— Фантастика!!
— Вот уж не думала, что у тебя такие средневековые взгляды на вещи, — сказала бабушка.
— Замуж нужно выходить тогда, когда ты более или менее уверена в том, что это твой человек. Чтоб по пять раз за разводом не бегать. Что в этом средневекового?!
— Да сказки все это! — убежденно ответила бабушка. — Невозможно узнать человека, пока не поживешь с ним под одной крышей хотя бы год-другой… Не бегай за разводом, если не уверена, что это твой человек. Просто живите вместе, и все…
— Ты меня поражаешь, — изумилась Валька. — Такая демократичность…
— Никакая не демократичность, а самое элементарное знание жизни. Попытки нужно начинать делать вовремя, лет в двадцать, чтобы поскорее получить некоторый бытовой опыт и найти нужного человека хотя бы годам к тридцати. А то потом начнешь пробовать, лет в тридцать пять, да поздно будет… Кто на тебя польстится, если есть молодые и длинноногие? Только такие же неудачники… Рефлексирующие интеллигенты, которые все никак решить не могут, тот человек им попался или не тот… Тебе такого хочется?
— Не хочется…
— Правильно! Разве это мужчины? Еще раз тебе говорю, начинай вовремя, чтобы потом локти не кусать. А дети и замужество вполне могут существовать параллельно, не пересекаясь… Что, мы ребенка не поднимем? Глупости! Ребенка я на себя беру, только роди!
Валька не выдержала и расхохоталась.
— Смейся-смейся, только подумай серьезно о том, что я сказала. Мужчин у тебя в жизни может быть сколько угодно, а вот дети…
Тут бабушка запнулась и вздохнула. Валька тоже молчала, чувствуя себя неловко.
— Ладно, прекратим этот разговор, — решила бабушка и встала с кресла. — А к мальчику в магазин я съезжу. И даже не для того, чтобы выяснить его социальный статус. Единственное, на мой взгляд, что его портит, — это комплекс неполноценности. И он это знает. Я его сегодня задирала, задирала, а он не поддался. Умница. Так что я ему еще немного на мозоли понаступаю, для профилактики. Меньше проблем в совместной жизни будет. Ладно, идем к мужчинам, а то как бы они не подрались.
Мужчины не подрались.
Они мирно сидели в креслах гостиной, занятые разговором, Бабушка на мгновение задержалась в дверях и Валька с любопытством заглянула ей через плечо.
Парочка выглядела эффектно: светловолосый альфонс с сильным безупречным телом, расчерченным выступающими мускулами, как картинка в анатомическом атласе, и темноволосый цыган, сухощавый и подтянутый.
Альфонс злобно кусал губы. На его лице последовательно сменяли друг друга выражения удивления, недовольства и привычного язвительного цинизма. Арсен держался так, как всегда: корректно и невозмутимо. В нем чувствовалась спокойная уверенность в себе, которой так не хватало собеседнику.
— Красиво говоришь, — сказал альфонс, не замечая женщин. Валька хотела двинуться вперед, но бабушка удержала ее и с интересом прислушалась к разговору.
— Говорю, как думаю.
— Ну, хорошо. Тогда объясни, почему, если бог действительно существует, человечество живет в таком дерьме? Почему бог это допускает? Почему он не заставляет всех без исключения быть добрыми и порядочными?
— Потому, что бог признает за нами свободу выбора, — ответил Арсен. — Потому, что он смотрит на нас, как на равных. А если бы он заставлял человечество ходить по струнке, то это было бы уже не человечество с собственным разумом, а стадо овец, для которых хозяин устроил комфортабельный загончик с качественной травой. Это было бы стадо, все рефлексы которого замыкаются на поглощении и переваривании пищи. И разум таким созданиям был бы ни к чему.
— Но разве такой загончик не в тысячу раз лучше мира, где ежеминутно кто-то кого-то убивает?
— Ты занимаешься софистикой, — терпеливо сказал Арсен, а альфонс злобно рассмеялся сквозь стиснутые зубы. — Этот довод всегда приводился людьми, оспаривающими существование бога. Каждый человек должен сам решать, к кому примкнуть: к богу или к дьяволу, и жить в соответствии с этим выбором. И каждый должен понимать, что за сделанный выбор ему придется впоследствии расплачиваться.
— Ну да, конечно, — насмешливо сказал альфонс, не сводя с собеседника мрачно горящих глаз. — На том свете за все воздастся…
— Почему на том? — удивился Арсен. — И на этом тоже… И не только нам, но и нашим близким.
— Чушь.
— Ты спросил, я ответил.
Альфонс сделал досадливый жест и уставился в огонь камина, что-то мрачно обдумывая.
