— О чем ты? — спросила она безмятежно.
— О внуке твоего бывшего мужа, — ответил Сергей Владимирович. — Об Анри Девиллье. Так его, кажется, звали?
Тетка ничего не ответила. Молча откинулась на спинку кресла и застыла, неторопливо разглядывая племянника. Ни страха, ни любопытства в ее глазах он не нашел, как ни старался. Только бесконечную усталость.
— Тебе привет от папаши Клода, — сказал он бодро. — Кстати, тетя Дуня, почему ты решила платить ему пенсию инкогнито? Думаешь, он откажется от денег, если узнает, кто их ему подбрасывает?
— Конечно, нет!
— Тогда к чему такие тайны?
— Сережа!
И тетка укоризненно покачала головой.
— Ты забываешь, что все деньги мой бывший муж проиграл в казино…
— Ах, да, да, да! — спохватился племянник и обвел выразительным взглядом огромную гостиную. — Ты же после его смерти осталась без средств к существованию!
— Легенда была такой, — подтвердила тетка очень хладнокровно, и на одну минуту Сергей Владимирович испугался. События разворачивались вовсе не по тому сценарию, который он составил, а импровизация никогда не была его сильной стороной.
— Легенда? — переспросил он, выигрывая время. — Значит, деньги все-таки у тебя?
— У меня, — снова подтвердила тетка все с тем же жутким дружелюбием. И объяснила:
— Легенда была нужна, чтобы обойти некоторые французские законы о правах наследников.
— Я знаю.
Сергей Владимирович с каждой минутой терялся все больше. Он не предполагал, что тетка так легко сдаст все свои позиции, Наверное, то же чувствовали завоеватели, готовясь осаждать хорошо укрепленный город. Составляли стратегические планы, рассчитывали сроки осады, запасались провиантом и водой, расседлывали лошадей, готовясь разбить лагерь, и вдруг с изумлением обнаруживали открытые городские ворота и ни единой души, обороняющей их. И стояли перед огромной аркой входа, не в силах объяснить себе, почему медлят войти в гостеприимно распахнутый город, каждым волоском на теле ощущая в этой готовности сдаться неясную смутную угрозу.
— Почему твой муж не хотел оставлять деньги собственному сыну? — спросил он угрюмо.
— А почему вы с Катей не хотите оставлять наследство Димке? — спокойно отпарировала тетка. — Почему вы его так не любите?
— Не переводи разговор…
— Боже сохрани! Я просто провожу параллель, чтобы тебе понятней было. Жан, точно так же, как и ты, считал сына идиотом.
— У меня были основания так считать! — повысил голос племянник. Тетка пожала плечами.
— Да мне наплевать, Сережа. Это же твой сын.
Усмехнулась и добавила вполголоса:
— В чем ты, надеюсь, скоро убедишься.
— Что ты имеешь в виду?
— Только то, что сказала. Димка тебя еще удивит.
Сергей Владимирович снова замолчал, угрюмо разглядывая тетку исподлобья. Та непринужденно откинулась на спинку кресла, и вся ее поза излучала настоящую, неподдельную уверенность в собственном выигрыше.
— Что ты знаешь о моем сыне? — спросил Сергей Владимирович. Он ощущал, как инициатива ускользает от него.
— Господи, Сережа, что я могу знать о твоем сыне?! Мы с ним почти не общаемся. Просто я верю в наследственность. И в дурную, и в хорошую.
Гость прикусил нижнюю губу, с ненавистью разглядывая женщину, сидевшую перед ним. Он снова не мог понять, какую игру она затеяла, и очень боялся сделать неверный ход. Поэтому оставил разговоры о сыне и перенес боевые действия на подготовленные позиции.
— Я познакомился не только с твоим бывшим пасынком.
— Да что ты!
— Да. Папаша-Клод подсказал мне адрес твоего любовника.
— Которого? — безмятежно спросила Евдокия Михайловна. — У меня этого добра, знаешь ли, было довольно много. Всех уже сама не припомню.
Сергей Владимирович хмуро усмехнулся.
— Уж не знаю, чем мне больше восхищаться, — заметил он. — Твоей откровенностью или твоей наглостью…
— Сережа! Не груби. Я все-таки твоя тетка, — укорила Евдокия Михайловна.
Племянник достал из кармана сложенную вчетверо бумажку и протянул ее хозяйке.
— Как говорят в детективах, «это освежит твою память», — сказал он с кривой улыбкой. — Заметь, это ксерокопия.
— Ну, я не сомневаюсь в твоей предусмотрительности, — ответила тетка и развернула бумагу.
Сергей Владимирович так и впился глазами в ее лицо. Но тетка только слегка приподняла брови и пару раз равнодушно улыбнулась, перечитывая свое письмо почти двадцатилетней давности.
— Жаль, что ты это прочитал, — сказала она наконец. Сложила письмо и возвратила ее племяннику.
— Не сомневаюсь, что тебе жаль.
— Ты не понял. Я не жалею, что ты узнал про мой скелет в шкафу. Просто само письмо такое глупое… М-да… Жаль.
— Слушай, объясни ты мне, ради бога, — поддаваясь любопытству, спросил Сергей Владимирович, — чем он тебя взял? Тебе же было сорок лет, когда вы познакомились! Ты ведь жизнь прожила! И какую жизнь! Кстати, куда делись драгоценности Радковского? Только не говори, что ты понятия не имеешь! Не поверю!
— Подожди, подожди, — воззвала к нему тетка и выставила вперед все еще красивую руку с огромным кольцом на указательном пальце. — Не все сразу. Так что ты спросил? Чем он меня взял?
Она задумалась, поглаживая лицо длинными пальцами, и огонь камина рыжим отблеском заплясал в темно-фиолетовых узких глазах. А возможно, камин был тут совсем ни при чем, и огонь, осветивший ее лицо, горел не снаружи, а изнутри?
— Уж не знаю, как тебе и объяснить, — сказала, наконец, тетка. — Так, чтобы ты понял. Видишь ли, Сережа, всю свою жизнь я изображала заводную игрушку для людей сильнее меня и богаче меня. Вообще, заметь: чем человек богаче, тем большей власти он хочет над живыми людьми. Наверное, это и есть самый сильный наркотик на свей… Впрочем, что я тебе объясняю?
И Евдокия Михайловна пожала плечами.
— Про это ты лучше меня знаешь. Так вот, привыкла я, Сережа, быть игрушкой. А эта роль, знаешь ли, весьма незавидная. Нет, не спорю: есть и приятные моменты. Например, подарки… Я всегда обожала подарки. Мы ведь довольно скромно жили. Я была младшей в семье, вечно донашивала вещи твоей мамы. А она — вещи Оли… В общем, надоела мне такая жизнь. Думаю, что это ты в состоянии понять.
— Вполне, — подтвердил племянник серьезно. — Я другого не понимаю. Ну вот получила ты все, что хотела: дом, деньги, тряпки, драгоценности… Зачем тебе понадобилось это ничтожество?
— Я же говорю, есть приятные моменты. А есть и неприятные, о которых хочется забыть, хотя бы на время. Это когда тебя под плохое настроение могут ногой пнуть. Как собаку.
