Правительство Гавирии, устав воевать с Эскобаром, отвечает:
– О’кей! Строй себе футбольное поле, бар, дискотеку, принимай там, кого захочешь, но дай нам передышку.
Сдача Пабло властям превращается в событие года. Помешанный на своей безопасности, он требует, чтобы ни один самолет не нарушал воздушного пространства Медельина в тот день, когда он будет предавать себя в руки правосудия. Он едет в окружении вереницы автомобилей, полицейских и СМИ из всех стран мира, к своему новому убежищу, строительство которого было оплачено колумбийским правительством.
Проблема отчаявшегося президента и всех порядочных людей Колумбии заключается в том, что они недостаточно знают хозяина виллы «Марионетас»
[261]. Все верят в то, что он устал и у него наконец появились благие намерения. Но из этой тюрьмы, которой дано имя «Ла катедраль» (исп. – храм), он железной рукой продолжает управлять своей преступной империей. В свободное время он приглашает футбольных звезд, таких как Рене Игита
[262], поиграть с ним и его ребятами. По вечерам, прежде чем предаться заслуженному отдыху, он развлекается с дюжиной веселых девочек. Как король во дворце в окружении пышной свиты, он принимает только тех, кого хочет видеть: свою семью, своих политиков, своих журналистов и глав других наркокартелей страны, тех, которые еще не спелись с «Лос Пепес». Все говорят о том, что в Колумбии криминал, похоже, стал выгодной и респектабельной профессией. Но любой протест по поводу этой ситуации подавляется во имя хрупкого мира. Потому что Пабло наконец-то «остепенился».
Теперь уже только третья в стране радиостанция готова предложить мне работу, причем с условием, что я приведу рекламодателей для своей передачи. Карлос Сармьенто Ангуло на тот момент является самым богатым человеком Колумбии. Я умоляю его спасти меня, потому что среди медиамагнатов, совершенно очевидно, существует сговор с целью уморить меня голодом. Этот благородный человек предоставляет радиостанции «Тоделар» рекламный контракт на десять миллионов долларов ежемесячно. Радиоканал платит мне оговоренные сорок процентов. Это позволяет мне впервые за несколько лет не беспокоиться о хлебе насущном. Так как у меня нет офиса, мой телефон снова становится известен многим людям. (После смерти Эскобара контракт со мной будет аннулирован без всяких объяснений, а «Тоделар» заберет себе сто процентов выручки от рекламы.)
Однажды Глубокая Глотка рассказал мне, что его друзья на днях навестили Пабло в «Храме». Кто-то из них упомянул, что один его знакомый видел меня не так давно в одном из ресторанов Боготы и что я настоящая красавица. Далее этот человек сказал, что он многое бы отдал, чтобы закрутить со мной роман. Услышав это, Пабло воскликнул:
– А разве ваш друг не в курсе, что Вирхиния хотела отнять яхту у одних наших общих знакомых? Они даже вынуждены были прибегнуть к жестким мерам, чтобы отвязаться от нее. Мне жаль вашего друга: похоже, он ослеп и ему следует носить очки! Зачем кому-то может понадобиться эта старушка, когда вокруг полно молоденьких телок! Она всего лишь одинокая сорокалетняя баба, к тому же без гроша в кармане, вынужденная работать на дрянной радиостанции, чтобы не помереть с голоду, потому что ни одному телеканалу она больше не нужна!
Мои друзья не могли поверить тому, что услышали, – продолжал рассказывать Глубокая Глотка, пребывая в очевидном замешательстве. – Они не ожидали такого от Пабло. Представь, один из них хорошо знаком с Рэмбо – Фиделем Кастаньей, главой Объединенных сил самообороны
[263] Колумбии. Несколько дней назад мы были в гостях у этого друга в Кордобе. Туда приехал какой-то тип на велосипеде. Он поболтал с нами немного, а затем уехал, так же как и приехал: в одиночку, крутя педали. Это и был Фидель Кастанья. В этой стране все друг друга знают… Пусть себе мочат друг друга! Этот самый Рэмбо как будто сделан из стали: на велосипеде и безоружный, но никто в здравом уме не посмеет сунуться к нему. Этот тип рано или поздно покончит с твоим Паблито Неблагодарным.
– Благослови Бог Паблито Собственника… Не мог бы ты описать Рэмбо во всех красках ненависть, которую Эскобар испытывает ко мне? Тогда, может быть, «Лос Пепес» оставят меня в покое. Попроси твоего друга, пусть он расскажет Кастаньо о людях, которые звонят мне посреди ночи, заводят рядом с телефоном бензопилу и шепчут, что они специально заточили ее для «шлюхи психопата из Энвигадо». Ты даже не представляешь, в каком ежедневном кошмаре я живу. Каждый день в восемь вечера я выхожу с работы и стою на улице в ожидании такси. Когда мимо проезжает джип с затемненными стеклами, я думаю, что это «Лос Пепес» приехали по мою душу! Скажи ему, что я умоляю его остановить эти угрозы! Я всего лишь еще одна жертва Пабло, единственная выжившая. И пусть он даст мне интервью, для третьесортной радиостанции и расскажет, как он думает покончить с Монстром из «Храма».
Уже через несколько дней количество звонков значительно уменьшается. Кажется, что на этот раз мои бедность и «старость» сыграли мне на руку и я оказалась под покровительством основателя «Лос Пепес». Я могу передохнуть до тех пор, пока не появится очередной враг Пабло. Потому что в том, что касается угроз, меня не пугали, разве что ракетой из Пентагона или ядерной боеголовкой из Кремля.
Бензопилы превращаются в популярное орудие всех вооруженных группировок. Однажды я прочла, что где-то в департаменте Антиохия (или Кордоба – уже точно не помню) – где находился центр операций Объединенных сил самообороны Колумбии – крики жертв были слышны из одного до другого края городка, в то время как боевики под кайфом насиловали женщин на глазах у их малолетних детей. Когда Эскобар узнал, что группировки Монкадо и Галеано, его партнеров, утаили от него, соответственно, пять и двадцать миллионов долларов, он пригласил их в свою «тюрьму» и четвертовал их при помощи бензопилы, на которую, кстати, не потребовалось специального разрешения, потому что инструмент использовался при строительных работах на территории тюрьмы. Он заставил их сознаться, где находится тайник. При помощи своих подельников, оставшихся на воле, он забрал себе его содержимое. Затем нашел всех партнеров и казначеев обеих организаций и под пытками заставил их передать ему оставшиеся капиталы, включая земельные наделы, пастбища, самолеты и вертолеты.
Когда слухи о том, что прямо под носом у своих стражей и на территории собственной тюрьмы Эскобар построил карцер и кладбище для своих врагов, достигают президентского дворца, у Цезаря Гавирии лопается терпение. Заместитель министра юстиции, сын моих давних друзей, отправляется с проверкой, чтобы выяснить действительно ли нечто столь вопиющее имеет место, или же это лишь слухи, распускаемые картелем Кали и семьями Монкада и Галеано. Эскобар, узнав о том, что армейские подразделения приближаются, чтобы перевести его в другую тюрьму, решает, что правительство задумало передать его УБН. Как только молодой чиновник появляется на пороге, Эскобар берет его в заложники. В результате целого ряда нестыковок, относительно которых существуют различные версии, Пабло беспрепятственно покидает тюрьму на глазах у охраны и уходит от погони подземными туннелями, над созданием которых его сообщники трудились все предыдущие месяцы. Начинается прямая теле– и радиотрансляция. Однако новый директор новостного выпуска компании «Тоделар» в течение всего вечера не разрешает мне приближаться к микрофону. Тем временем Пабло убеждает Ямида Амата, директора радио «Караколь», в том, что он вот уже три часа скрывается в огромной трубе поблизости от собственной тюрьмы. На самом же деле он давно уже очень далеко, в сельве.
