Пару дней спустя мой знакомый журналист просит встретиться, утверждая, что дело очень деликатное. Отвечаю: у меня запланировано официальное мероприятие, но я с удовольствием его приму. Его имя Эдгар Артундуага, в прошлом – директор «El Espacio», ежедневной вечерней газеты, описывающей криминальные происшествия. Со временем он станет всеобщим благодетелем. Эдгар просит уговорить Пабло оказать ему финансовую поддержку, учитывая помощь в распространении видеокассеты с чеком, переданным Эваристо Поррасом Родриго Ларе. Теперь никто не хочет нанимать его на работу, ситуация критическая. Я объясняю, что десятки журналистов просили оказать им подобное одолжение, а я всегда направляла их прямо в офис Пабло, чтобы тот разобрался сам. Меня не волнует нужда моих коллег, и мне не нравится выступать в качестве посредника в подобных делах, но в его случае я сделаю исключение. Эта ситуация не только глубоко взволновала меня, но и, кажется, требует срочного разрешения.
Пабло знает: я никогда сама не звоню мужчине, которым увлеклась, и даже не перезваниваю. Набрав его частный номер, я слышу, как Эскобар сам подходит к телефону. Сразу ясно: он рад меня слышать. Однако стоит мне упомянуть, что передо мной Артундуага, и объяснить, в чем дело, он начинает выть, как одержимый бесом, и впервые в жизни обращается ко мне на «вы»
[176]:
– Выкиньте эту канализационную крысу из дома до того, как она все испачкает! Я наберу через пятнадцать минут, если он до сих пор будет там, я попрошу El Mexicano, живущего в десяти кварталах от вас, одолжить мне троих парней, чтобы те пришли и вышвырнули его оттуда!
Не знаю, услышал ли Артундуага вопли и эпитеты, которые Пабло употреблял на том конце трубки, сравнивая его с гадюкой, шантажистом, подлецом, гиеной, вымогателем и дрянным мошенником. Мне ужасно неловко. Повесив трубку, я едва могу объяснить, что Эскобар занервничал, так как обычно не разговаривает со мной о выплатах другим людям. Добавив: если он хочет, я завтра же могу поговорить с Артуро Абельей и попытаться договориться о должности политического редактора. Чтобы поднять Эдгару настроение, я уверяю: директор с радостью согласится, поскольку, предположительно, хочет продать пакет акций выпуска новостей очень богатым инвесторам.
Когда Пабло снова звонит, я уже ушла на ужин с Дэвидом Меткалфом. Там мы столкнулись с экс-президентом Лопесом, который поинтересовался, кто этот высокий англичанин, сопровождающий меня. Я говорю, что это внук лорда Керзона и крестник Эдуарда VIII, и знакомлю их. На следующий день Артуро Абелья сообщает: новый владелец новостной программы Фернандо Каррильо хочет пригласить нас поужинать в ресторан «Pajares Salinas», познакомиться с Артундуагой и сообщить, что его наняли. Абелья упоминает: Каррильо – главный акционер футбольной команды «Santa Fe» – «Санта-Фе-де-Богота», хороший друг таких непохожих друг на друга людей, как Тирофихо и Сесар Вильегас
[177], правая рука Альваро Урибе из управления гражданской аэронавигации. Каррильо предложил предоставить нам его вертолет, чтобы мы с коллегой взяли интервью у легендарного партизанского командира лагеря «ФАРК». Что-то мне подсказывает, не нужно развивать эту тему перед Артундуагой. Пару часов спустя я прощаюсь с ними, предполагая, что Дэвид уже наверняка вышел с делового ужина и хочет увидеть меня перед тем, как вернуться в Лондон.
Абелья звонит и просит не идти домой, а зайти к нему в офис, у него для меня новости. Когда я прихожу, он вручает мне уведомление об увольнении и сообщает: Артундуага убедил Каррильо расторгнуть со мной контракт и назначить его ведущим новостей. Я не могу поверить своим ушам! Артуро благодарит меня за то, что рейтинг поднялся почти на десять пунктов, пока я была на экране, объясняя: расходы, связанные с правительством, его погубили. Со слезами на глазах он уверяет: у него не было другого выхода – только продать весь выпуск новостей «футбольным магнатам». Прощаясь, я предрекаю, что программа закроется через шесть месяцев, потому что никто не включит телевизор, тем более во время обеда, чтобы посмотреть на лицо Эдгара Артундуаги, «канализационной крысы», по словам знаменитого Пабло Эскобара. (Выпуск новостей обанкротится до конца года, Каррильо потеряет свои многомиллионные вложения в уплату долгов программы.)
Одинокий скрипач играет напротив моего окна «Por una Cabeza» – «Потерявший голову», мое любимое танго. Исполнив его три раза подряд, он исчезает. Через два дня Пабло звонит снова:
– Видели, как ты выходила из самолета компании «Avianca» с Санто Доминго и иностранцем. В отличие от него, я не владею авиакомпанией, но у меня с тридцати лет есть собственный самолет! Знаешь, я не могу поехать за тобой в Боготу. Оставим уже всякие глупости, жизнь слишком коротка, нам ведь плевать на этого заключенного. Я умираю, думая о твоей смышленой головке, скрывающейся за красивым обликом, и совершенно точно не собираюсь уступать тебя другому! Если ты не поднимешься в последний оставшийся у меня самолет, чтобы рассказать, почему осталась без работы, то в день, когда ты наконец захочешь увидеть меня, тебе придется покупать билет в «Avianca» у Санто Доминго, и жадный старик станет еще на сто долларов богаче благодаря тебе!
В жизни не слышала более убедительного аргумента. Пабло может быть самым разыскиваемым преступником в мире, но правила наших отношений диктую я, радостно воскликнув:
– Уже еду, но только попробуй не встретить меня в аэропорту, вернусь обратно на первой попавшейся тачке!
В маленьком самолете летим только мы с пилотом. Спустя некоторое время начинается ливень, и мы остаемся без радиосвязи. Видимость нулевая, а я, с необъяснимым чувством умиротворенности, мысленно и духовно готовлюсь к возможной смерти. На минуту мне вспоминается самолет Хайме Батемана.
Парень предлагает сесть на место второго пилота, потому что четыре глаза – лучше, чем два. Я спрашиваю: можем ли мы приземлиться после шести вечера, когда аэропорт Медельина уже закроется и возможность столкнуться с другим самолетом будет минимальной. Он подтверждает: именно так мы и сделаем. Когда небо проясняется и удается визуально различить полосу, мы приземляемся без проблем.
Знаю, Пабло не может приблизитья к аэропорту, но два человека уже ждут меня, как всегда, на привычном месте. Сначала мы едем в офис, чтобы убедиться, что за мной никто не следит. Если бизнес Армандо де Армаса похож на супермаркет, то у «воинственного Армандо» (прозвище кузена и партнера Пабло) он похож на ресторан с фастфудом во время обеда. Радость Густаво Гавирии при встрече со мной сменяется на удивление от количества поступаемых ему звонков – похоже на кризис, вызванный переизбытком спроса:
– Как хорошо, что ты вернулась, Вирхиния! Сегодня просто сумасшедший день… Мне нужно загрузить полдюжины самолетов. Безусловно, арендованных… и продать товар. – Что произошло с семьюстами килограммами «негро» («Negro»)
[178], а?
