— Ну, мы тогда позволим себе покинуть вас, — встал с кресла Чернышев.
— Да, конечно. Прошу меня простить, но мне что–то нынче не здоровится. Приглашаю вас навещать меня, может, времена изменятся к лучшему.
Уже на обратном пути они обменялись впечатлениями от увиденного, и Чернышев спросил Гаврилу Андреевича:
— Теперь вы сами смогли убедиться, сколь нездорова обстановка при малом дворе.
— Мне приходилось слышать о том и ранее, но подобного я и предположить не мог. Однако императрица наверняка в курсе дел.
— У императрицы есть еще Шуваловы, которые первыми докладывают ей обо всем и стремятся всячески очернить наследника.
— Зачем это им нужно?
— А сами–то как думаете?
— Неужели надеются, что государыня лишит его права престолонаследия?
— Всякое может быть, — неопределенно отозвался Чернышев, — не забывайте, в какое смутное время живем.
— Мне бы хотелось побывать при малом дворе еще раз. Насколько понимаю, цели нашего визита мы не достигли.
— Да, неудачно все вышло. Но если будете иметь встречу с канцлером, то, думается, вы в общих чертах дадите ему понять о нездоровой обстановке при малом дворе.
— Разве он сам не знает об этом?
— Наверняка, знает. Но медлит, как и многие, выжидает. А по Шуваловым надо бы именно сейчас ударить, свалить их. Так и передайте их сиятельству, что время не терпит….
Несколько дней затем у Кураева не выходила из головы последняя фраза Чернышева, и он расхаживал по комнате, меряя ее шагами, не зная, как поступить. Обращаться к канцлеру с предложением помочь в чем–то великому князю было просто нелепо. Кто он такой, чтоб обращаться к графу Бестужеву—Рюмину с чем–то подобным? Не будучи посвященным во все дела и помыслы канцлера, трудно предположить, чем может закончиться их разговор. Граф не из тех людей, которые ждут чьих–то советов. Нет, тут надо ждать случая и, если он представится, начать разговор.
И случай неожиданно выпал. Но совсем не с той стороны, с какой ожидал Гаврила Андреевич…
5
Ранним утром лакей разбудил Кураева со словами, что к нему в дом явился некий господин подозрительного вида, себя назвать не желает, а требует немедленно хозяина. Удивленный Гаврила Андреевич в халате вышел в прихожую, где увидел заиндевелого с мороза мужика в огромном тулупе и бараньей шапке на голове. У его ног лежал грязный, замызганный мешок, а сам ранний посетитель широко улыбался и издали еще закричал:
— А вот и я, ваше благородие! Не признаете?
— Извольте назваться, — позевывая, ответил тот, пытаясь понять, кого принесла нелегкая с утра пораньше. На приказчика или купца он не походил, на нищего тоже. Во всей фигуре вошедшего чувствовались задор и сила, и не было никакой почтительности, свойственной обычно людям его положения.
— Да вы сами припомните меня, ваше благородие. Ну? Не вспомнили? В Тобольске мы встретились, вы меня тогда еще в острог упекли. А потом в Москве защитили, ночевать оставили и велели, коль окажусь в Петербурге, то непременно к вам наведаться. Зубарев я, Иван. Узнали?
— Вы хоть бы предупредили как–то, — сухо отозвался Кураев, — проводите его в гостиную, — приказал он слуге, — а я оденусь пока.
Иван Зубарев сидел в гостиной на краешке стула, розовощекий, раскрасневшийся с мороза, и блаженно улыбался, оглядываясь по сторонам. Когда Гаврила Андреевич, уже умывшись, одетый вошел в комнату, Иван порывисто кинулся к нему, сгреб в объятия и принялся хлопать могучей ладонью по спине, потряхивать что есть силы. Стоило больших усилий вырваться от него.
— Ты силы–то прибереги, пригодятся еще, — недовольно морщась, посоветовал ему Кураев, переходя на "ты", — и не вздумай с кем–то вот так обниматься, это, знаешь ли, дурным тоном считается.
— Да мне что с того? Не собираюсь ни с кем более обниматься, тем паче, что и нет ни одного знакомца у меня в столице, кроме вас.
— Может, оно и к лучшему, — Гаврила Андреевич позвонил в колокольчик и приказал лакею подать кофе.
— Значит, здесь вы и живете? — простодушно спросил Зубарев, оглядывая гостиную. — Богато будет, не то что у нас в Сибири. Наверное, больших денег стоит дом такой содержать?
— Да уж, немалых, — поморщился Кураев; он не любил обсуждать свое финансовое положение и расходы с кем бы то ни было, а уж тем более не собирался делать этого с купеческим сыном, свалившемся, как снег на голову. — Скажи лучше, с чем прибыл в столицу. Верно, не только затем, чтоб поинтересоваться, во сколько мне обходится содержание дома?
— Что вы! И в мыслях не было, — Иван быстро понял, что затронул больную струнку поручика и моментально перевел разговор на другую тему. — Нашел я‑таки серебро! — и полез в карман, вытащил из него завернутый в тряпицу серебряный слиток, положил его на стол перед Гаврилой Андреевичем, — вот, глядите.
— Не может быть, — впервые улыбнулся поручик, — а я уж думал, что ты из тех людей, которых зовут вечными неудачниками, — взяв слиток в руку, покачал головой, прикинул вес на ладони, повертел и положил обратно на стол. Поздравляю.
— Рано пока поздравлять, — отозвался Зубарев, — мне теперь разрешение получить надо на строительство плавильного завода.
— Помнится, мы с Иваном Симоновичем Гендриковым помогли тебе в получении некой бумаги в московском Сенате. Разве не так? Что еще за бумага вдруг потребовалась?
— То совсем другое дело. Первая, она и сейчас при мне, дана на поиск руд в башкирских землях, а теперь, коль найдена мной руда серебряная, то надобно разрешение получить на постройку завода.
— Поди, и ссуда потребуется на строительство?
— То само собой. Мне уже знающие люди объяснили, что денег под залог просить в столице надо.
— Нет, Иван, ты неисправим, — покачал головой Кураев, принимая от слуги чашечку с дымящимся, свежезаваренным кофе. — Угощайся, надеюсь, кофе у вас в Сибири пьют?
— Пьют, пьют, — улыбнулся Зубарев, беря в ладони крошечную чашечку дорогого фарфора, которая почти скрылась в его пятерне. — Вы нас совсем, что ли, за темных людей считаете? Братья мои двоюродные, — да я рассказывал вам про них, Корнильевы купцы, — торговлю чаем ведут через Кяхту. А кофе редко к нам завозят, да и дороговато оно для нашего брата.
— Ладно, пей, не стесняйся, — благодушно хмыкнул Кураев, разглядывая гостя и находя его манеры и простодушие довольно симпатичными.
— Вот только не знаю, к кому мне обратиться за ссудой и разрешением, признался Иван, — не подскажете, случаем?
— Делами по открытию горных разработок ведает Берг–коллегия, да будет тебе известно. Через нее же, если сочтут нужным открытие рудника, можно попросить и ссуду. Но, боюсь, на то у тебя не один год ожидания уйдет. Уж поверь мне, знаю, как оно делается нынче.
