От этих слов у Амрата остановилось сердце. Он помнил, как стоял перед отцом, перебирая в уме всех уродливых девушек, что когда-либо видел, и да, Амрат не сомневался, что его сердце действительно остановилось, пусть лишь на секунду. Он даже не знал, сколько ей лет. Кловис был древним стариком, а значит, его внучка могла оказаться старой девой лет тридцати или больше. Перед мысленным взором Амрата возникли новые картинки: пекущая хлеб ведьма с крысиными волосами и его внучатая тетушка Маргарет с лицом, покрытым бородавками, из которых росли волосы.
«Она может оказаться ужасной. Злобным существом, похожим на барсука».
«Уверен, что у нее лицо, а не морда».
«Ты этого не знаешь. Откуда тебе знать? Ты ни разу ее не видел. И она Этельред! Великий Марибор! Да она не может не быть уродливой! Как ты мог так поступить со мной?»
«Я никак с тобой не поступил! – Отцовский голос из сочувственного и увещевательного стал резким и громким, повелевающим. – Я укрепил королевство. Я спас трон в большом зале, чтобы однажды ты смог на него сесть. На трон, а не на обычное уродливое кресло. Эта свадьба не имеет никакого отношения ни к тебе, ни к ней. Ее ценность – в деньгах и безопасности. Вот что имеет значение, а вовсе не твое мелочное желание заполучить красивую девушку. Ты принц! Будущий король! У тебя будет все, что только может дать королевство. Ты настолько капризен?»
«Тебе легко говорить. Тебе не придется с ней спать».
«Если справишься с первого раза, больше спать с ней не потребуется. И ты сможешь утешиться с сотней девиц. Сможешь выстроить их в очередь под своей дверью».
И Амрат понял, что это правда. Он станет королем. Он будет делать что вздумается и получит столько женщин, сколько пожелает. Тогда эта мысль его утешила; затем он вспомнил о своей матери и о том, что был единственным ребенком. Мать редко улыбалась; возможно, теперь он знал причину. После этого отцовский совет перестал казаться хорошим.
Амрат боялся надвигавшейся свадьбы и думал сбежать. Сбежать верхом, звездной ночью, зарабатывать себе на жизнь мечом и стать героем. Однако он этого не сделал, и случилась забавная вещь. С того дня, как он встретил Анну Этельред, с того момента, как взял ее в жены, он ни разу не захотел другую женщину. Он обнаружил, что оценивает всех женщин в сравнении с Анной. Ни одна не могла с ней соперничать, и, глядя, как супруга в чудесном серебристом платье расчесывает волосы их дочери, Амрат понял, что так будет всегда.
– Что? – спросила Анна.
– Я ничего не говорил.
– Я знаю. Ты просто стоишь и смотришь. О чем ты думаешь?
– О том, любишь ли ты меня.
Анна улыбнулась зеркалу, волшебному миру меж двух лебедей. Амрат всегда думал, что это восхитительная, прекрасная страна, где нет места тревогам.
– Я родила тебе двух чудесных детей.
Она поцеловала Аристу в макушку.
– Это был твой королевский долг, но…
– Правда? – Анна помедлила, не доведя расческу до конца прядей Аристы, и посмотрела на него. – Долг? Ты так на это смотришь?
– Нет, я – нет.
Она вернулась к зеркалу и расчесыванию.
– Тогда почему ты решил, что я отношусь к этому как к долгу? Тебе показалось, что я испытываю страдания? Например, сейчас? Быть твоей женой – такая мука. Быть может, тебе следует вызвать стражника, чтобы порол меня, иначе как бы я не прекратила причесывать дочь.
Ариста рассмеялась и закрыла лицо руками.
Амрат хмуро посмотрел на нее.
– Готов поклясться, десяток служанок мог бы заняться Аристой.
– Вот видишь? Какие еще тебе нужны доказательства? Я занимаюсь этим, потому что сама так хочу.
– Это лишь доказывает, что ты любишь своих детей.
– Точнее, что ты любишь меня, – прошептала Ариста.
Анна отвесила дочери легкий подзатыльник, и та снова захихикала.
– Угомонись.
– Это не ответ на вопрос, любишь ли ты меня. – Амрат взял Анну за плечи и развернул к себе. – Любишь?
Она стояла с каменным лицом, выставив перед собой расческу, словно оружие, – крошечная дева, отгоняющая гигантского медведя.
– Ну разумеется! Как иначе я смогла бы жить с таким волосатым животным?
Он не выпускал ее, с мольбой всматриваясь в ее глаза. Она растаяла.
– Какая женщина сможет не любить тебя?
Амрат вскинул бровь.
– Потому что я король?
– В том числе. – Широко улыбнувшись, она обхватила его, насколько позволяли руки. – Но я имела в виду, что нет ничего притягательней, романтичней, чудесней мужчины, который столь откровенно в меня влюблен.
– Погоди, – сказал Амрат. – Я ни в чем не признавался. Это ты…
Она наклонила голову, упершись подбородком в грудь мужа, и посмотрела ему в лицо, крепче стиснув руки.
– В твоих глазах можно утонуть.
– Правда? Но я думала, ты меня не любишь.
– Ну… возможно.
– Возможно?
– Это зависит…
– От чего?
– От того, готова ли ты наконец спуститься на праздник. Ты ведь про него не забыла? У нас есть новый канцлер, которого я назначил, поскольку ты настояла, что мужу Клэр нужен пост.
– Ты сделал это по другой причине.
– Это была одна из них.
– Для медведя ты слишком мягкий. – Она погладила его по животу.
– Зима близко. Запасаю жир перед холодами.
Фыркнув, Анна положила расческу на туалетный столик.
– Идем, Ариста, папа хочет продемонстрировать нас друзьям.
– Люблю, когда мне завидуют, – кивнул король. – А где Алрик?
– Он уже внизу вместе с Мовином и Фаненом. Никогда не видела, чтобы он так рвался на праздник. Может, кого-то заметил, а может, увлекся Ленарой.
– Фу! – поморщилась Ариста и встала.
– Ленара превращается в красивую юную леди, – заметила Анна. – Очень приличную. Тебе следует взять с нее пример.
Ариста закатила глаза.
– Ариста! – рявкнул Амрат, сразу узнал голос своего отца – королевский голос – и мысленно поморщился.
– Извини, – сказала дочь.
Извинение звучало искренне, но не слабо и обиженно. У девчонки был стержень. Она могла склониться, но не сломаться. Крепкая, как он. И умная – как Анна. Жаль, что девочка.
* * *
Как обычно, музыканты заиграли «Полет сокола», когда Амрат с Анной спустились по лестнице. Головы повернулись к ним, и все встали, приветствуя королевское семейство. Никто не произнес ни слова, и никто, даже старики, не садился, пока они шли вниз. Музыканты играли стоя, словно военный оркестр на поле битвы. Амрату ужасно хотелось выпить. Мало того, что ему пришлось ждать прибытия последнего гостя, так теперь еще и приходилось ползти вниз по лестнице со скоростью смены времен года. Следовало тщательно просчитывать шаги, чтобы их процессия завершилась вместе с гимном. Все это было театральным, но неизбежным. Часть его работы, часть того, чтобы быть королем, и он напомнил себе, что это одна из самых несложных задач.
