– Да, изобьет, и это будет не последняя его жертва – если только мы не уйдем… прямо сейчас.
– Но ты же чуть не погибла, когда попыталась, и Хильда…
– Повторяю: и я, и Хильда совершили одну и ту же ошибку… Тогда я этого не понимала. Каждая пыталась выжить в одиночку. К тому же у Хильды было всего несколько медяков, поэтому она оказалась на улице, а когда я бежала, то не взяла свои монеты… Они остались здесь, в тайнике. А на них мы можем приобрести собственное жилье – безопасное жилье. И что с того, что нас никто не возьмет на работу? Какая разница? Гру неплохо на нас наживается, и Хильда правильно решила оставлять всю прибыль себе. Мы можем открыть собственный дом. Если мы будем вместе, у нас есть шанс выжить. Это лучше, чем надеяться на то, что Стейн лишится работы и останется без денег или превратится в нормального человека.
На лицах девушек появилось выражение сомнения. Гвен поняла, что они прикидывают свои шансы.
– Всё, я иду за деньгами! Кто уходит со мной, собирайте вещи! Ждать нам нечего, если решили уйти, надо сделать это немедленно.
Гвен выскочила из комнаты, чтобы избежать лишних вопросов и успеть покинуть трактир до того, как Стейн закончит работу. По правде говоря, эта мысль пришла ей в голову буквально минуту назад, и не все фрагменты мозаики пока что сложились в единую картину.
Стук, стук, стук. Стейн стоял на коленях, прибивая новую доску из светлого дерева к дверному косяку. Увидев Гвен, он гнусно улыбнулся.
– Ну вот, здесь я почти закончил. Потом немного повеселюсь…
Гвен зашла в маленькую комнату напротив и захлопнула за собой дверь. Прислонившись к ней спиной, она выждала какое-то время, чтобы убедиться, что Стейн не последует за ней. Из коридора по-прежнему доносились звуки рубанка и молотка. Значит, ей ничто не угрожает… пока. В маленькой комнате не было запора, как в той, другой, где была убита Эйвон. Это всегда немного беспокоило Гвен. Днем ей никогда не удавалось проверить, на месте ли деньги, но сейчас она явилась сюда не для того, чтобы удостовериться в их сохранности.
Она прошла по комнате, отодвинула стол и, вознося молитву, подняла половицу. То, что ей удалось так долго скрывать эти деньги под самым носом у Гру, само по себе было чудом. Клиенты всегда платили за девушек Рэйнору, но некоторые, те, что подобрее, давали девушкам на чай. Не больше пары медяков, и Гру позволял им оставлять чаевые себе. Но он и понятия не имел, что Гвен хранит под полом в маленькой спальне целое состояние. Если бы знал, сам прикончил бы ее ради этих денег.
Доска легко сдвинулась. Под ней лежал небольшой мешочек, сшитый Гвен из рукава, который Гидеон Хок оторвал от ее платья в ночь, когда выпил восемь кружек вместо обычных четырех. Последний раз, когда она пересчитывала свои сбережения, у нее было сорок пять медяков в дополнение к четырем золотым тенентам. Весомая сумма… Не просто все ее сбережения, но священное сокровище. Она сунула мешочек в лиф и вышла из комнаты.
Стейн, закончивший работу, то открывал, то закрывал дверь, проверяя, плотно ли она прилегает к косяку. Увидев Гвен, он бросил:
– Скажи Джоллин, чтобы причесала волосы и оставила их распущенными.
Когда Гвен вошла в спальню, все девушки уже поднялись и ждали ее – все до единой.
– Гвен, – сказала Этта, – не знаю, что на тебя нашло, когда ты велела нам паковать вещи – ты же знаешь, что у нас ничего нет!
– Великий благословенный Марибор, Гвен! – прошептала Джоллин. – Надеюсь, ты знаешь, что делаешь…
– Просто идите за мной.
Все девушки были босыми. Гру считал обувь излишней роскошью, но сейчас им это только помогло – они спустились по деревянным ступеням почти бесшумно, как пущенная под гору телега. Однако как раз в тот момент, когда Гвен открыла дверь на улицу, из маленькой кладовой возле кухни вышел Гру. Увидев девушек, он недовольно проворчал:
– Что это здесь происходит?
На секунду Гвен замерла на месте, а потом быстро вытолкнула девушек на крыльцо, где они в замешательстве остановились. Кошки превратились в утят, а Гвен поневоле – в утку-мать, которая встала между своим выводком и злобным псом.
– Я тебя предупреждала, Гру! Мы уходим!
– Господи, ты, тупая потаскуха! Я же тебе только что сказал: некуда тебе идти! Для вас всех это единственное место. Ну идите! Давайте, проваливайте! Погуляйте немного по городу. Когда устанете – когда стемнеет, похолодает и брюхо сведет от голода, – вот тогда вы поймете, как вам здесь было хорошо, и вернетесь как миленькие. Но запомните: когда вернетесь, я больше не стану терпеть ваши выкрутасы. Будете делать то, что я велю. И вот еще что: за все те неприятности, что вы мне тут устроили, вас ждет хорошая порка!
Гвен молча вышла на улицу и закрыла за собой дверь.
У нее дрожали руки, ее всю трясло. Ей казалось, она вот-вот упадет прямо на крыльцо.
– Что мы будем делать, Гвен? – спросила Эбби.
– Ты не знаешь, ведь так? – Джоллин нервно усмехнулась.
– Ты бы с нами так не поступила, правда же? – спросила Мэй. – Не взбесила бы Рэйнора, если бы не знала, куда пойти?
Роза коснулась руки Гвен и посмотрела на нее своими большими, как у олененка, глазами.
– Пожалуйста, скажи нам. Куда мы идем?
Гвен дрожала, прислонившись к двери. Солнце наконец поднялось достаточно высоко, чтобы стереть тени, которые отбрасывала «Гадкая голова», и напротив нее возвышался полуразвалившийся постоялый двор.
– Туда, – указала Гвен.
– Ты сошла с ума, – прошептала Джоллин.
– Возможно. – Гвен кивнула. – Но это лучше, чем смерть.
Глава пятая
Убийство на реке Бернум
– Мы уж думали, с вами что-то случилось, – сказал Себастьян, когда утром следующего дня Адриан вышел на палубу. – Юджин стучался к вам в каюту, но дверь была заперта и вы не отвечали.
Адриан посмотрел на небо. Солнце уже почти поднялось у них над головами.
На палубе собрались все пассажиры, кроме господина в капюшоне, который по-прежнему избегал общества. Сейчас его нигде не было видно. В центре небольшой группы сидела Вивиан, закутавшись в плащ Адриана. Она одарила его теплой улыбкой.
– Я поздно лег. Должно быть, слишком крепко заснул и не слышал, – пробормотал он виноватым голосом ребенка, которого обвинили в лености.
– Надо же, а я всю ночь глаз почти не сомкнул, – покачал головой Себастьян.
– Не думаю, что кому-то из нас удалось выспаться, – прибавил Сэмюэль.
Адриан набрал из висевшего на поручнях ведра пригоршню воды и плеснул себе в лицо. Потом потянулся и зевнул. После позднего пробуждения он всегда чувствовал себя уставшим и разбитым. Большую часть ночи он просидел с открытой дверью, не отрывая взгляда от маленького коридора, который вел к другим каютам, и часами наблюдая за качающейся лампой, но так никого и не увидел. Наконец, когда уже взошло солнце, запер дверь и улегся в постель, чувствуя себя круглым дураком.
