Адриан снял с перил щетку и провел ею по спине Танцорки. Лошадь не надо было чистить, но он подумал, что ей это будет приятно.
– Думаю, ты прав! Да и истории его весьма печальны, но что еще может рассказать человек, которому в семилетнем возрасте приходилось душить своих друзей, чтобы выжить. Примерно в этом возрасте Ройс совершил первое убийство. Вообще-то он не знает, сколько ему лет, понимаешь ли. Ему недоступно многое из того, что мы считаем само собой разумеющимся.
– Как вы познакомились?
– Я его купил, – сказал профессор.
Адриан замер.
– Так… Это не совсем то, что я ожидал услышать.
– А чего ты ожидал?
Адриан вскинул руки, как бы сдаваясь. Он и в самом деле не знал.
– Ну… в любом случае не этого.
– Видимо, мои приятные манеры ввели тебя в заблуждение, и ты решил, что я осуждаю рабство.
– Он ваш раб? – ужаснулся Адриан.
Танцорка повернула голову и ткнулась в него носом. Адриан все еще держал в руке щетку, но забыл, для чего она ему нужна.
Аркадиус рассмеялся:
– Нет, конечно. Я действительно осуждаю рабство и считаю сию практику отвратительной, да и Ройс убил бы меня, реши я провернуть что-нибудь подобное. Он вообще ненавидит, когда его контролируют, так что я, как ни странно, одновременно его заклятый враг и лучший друг. Между этими понятиями очень тонкая грань. Как будто дружишь с тигром.
Адриан уставился на него.
– Вы сказали, дружишь с тигром?
– Да. А что?
– Просто вы не первый, кто сравнивает его с тигром.
– Это важно?
– Не знаю…
Аркадиус посмотрел на него с любопытством, но Адриан не стал ничего объяснять. Ему вообще не хотелось об этом думать, просто показалось весьма странным, что два человека использовали в отношении Ройса слово «тигр» – два человека, которые, скорее всего, никогда не видели живого тигра. Но Адриан видел.
Танцорка переступила с ноги на ногу и принялась хвостом отгонять муху. Вспомнив о щетке, Адриан снова занялся лошадью.
– Так почему вы еще живы? – спросил он профессора. – Вернее, почему он вас до сих пор не убил?
Аркадиус снял с крюка на стене пустое ведро, перевернул его, поставил на землю и осторожно уселся.
– Если я слишком долго стою, у меня начинает болеть спина, а я простоял на ногах большую часть лекции. Надеюсь, ты не возражаешь, если я присяду. Возраст – отвратительная штука. Может, поэтому Ройс меня не убил, оставил страдать, а может, в нем еще осталось немного человечности. Видишь ли, он был заключенным в Манзанте, в соляной шахте. Воистину чудовищное место. Говорят, соль там высасывает из человека душу, прежде чем забрать у него жизнь. Я дорого заплатил за его освобождение, но при условии, что он пойдет со мной. Он согласился и позволил мне учить его.
– Разве разумно было его освобождать? Насколько мне известно, люди обычно попадают в тюрьму не случайно.
– Это никоим образом не было случайностью, хотя, как ни странно, его туда отправили за преступление, которого он не совершал.
– Сомневаюсь, что есть хоть какие-то преступления, которых этот человек не совершал.
– Наверное, ты прав. Я не совсем точно выразился. Он не совершил то конкретное преступление, за которое его посадили в тюрьму. – Старик скривился, стараясь занять более удобную или хотя бы менее болезненную позу. Видно было, что сидеть на ведре в конюшне ему нравилось не больше, чем Адриану путешествовать под дождем.
– Зачем вы пришли сюда и рассказываете мне все это? – спросил Адриан. – Чтобы заставить меня пожалеть этого парня? Он не особенно вызывает жалость.
– Я пытаюсь помочь тебе понять его. Показать тебе, что он – продукт той жизни, которая выпала на его долю, и людей, которых он в этой жизни встречал.
– Зачем?
– Потому что я надеюсь, ты это изменишь. Все, кого он знал, ранили, предавали или бросали его.
– Понятно почему.
– Я думаю, ты поймешь, что у него есть скрытые достоинства, как и у всех нас. Он бы тоже оказал на тебя положительное влияние.
– Не вижу, каким образом. Убивать я уже умею. Или вы считаете, что он научит меня, как избавляться от угрызений совести?
– Нет, конечно. Видишь ли, ты слишком рано ушел из дома, твой отец не успел объяснить тебе многие важные вещи. С тех пор ты жил в военных лагерях или в еще более дурных условиях. Это изолированное существование, извращенный микрокосм, фальшивый аналог реальности. Реальный мир не живет по правилам, и то, что в тебя вбили Данбери и жизнь в бараках, – лишь бледное подражание тому, с чем тебе предстоит столкнуться. Ты не видел, как работает сей ужасный механизм, тебя не кусало чудовище. Согласен, Ройс слишком циничен, ты, однако, чрезмерно доверчив.
– Я не чрезмерно доверчив.
– Тебя уже едва не убили на той барже, и Ройсу ты по меньшей мере обязан жизнью. Ты не обратил внимания на очевидное, Ройс же мгновенно во всем разобрался, вот и лишнее доказательство, что тебе есть чему у него поучиться. Ройс умеет выживать. Ты никогда не видел чудовища, а он всю жизнь провел у него в желудке, но ухитрился сделать так, чтобы его не переварили. А учитывая, что Ройс занимается крайне опасным делом, ему бы не помешали некоторые твои умения, которым обучил тебя отец. Ему бы пригодился человек, который в момент опасности может его прикрыть. При всех его способностях глаз на затылке у него нет. – Профессор хлопнул руками по бедрам. – Совсем недавно ты сказал мне, сколь ненавистной представляется тебе сама мысль о продолжении солдатской службы. Ты устал убивать, но у тебя талант к бою, так что же тебе делать? Вот твой шанс. Я уверен, Ройс укажет тебе направление и обеспечит много возможностей пустить в ход свои таланты.
Адриан отложил щетку. До этой минуты он считал, что старик лишь догадывается о том, как складывалась его жизнь. Бесспорно, профессор был исключительно умен, сколько мудреных слов он наговорил, вроде «микрокосм» и «аналог». Это ли не доказательство? Однако образованность Аркадиуса тут ни при чем, из его намеков сразу становилось ясно, что он знает гораздо больше, чем готов признать. Может быть, этот человек, Трибиан ДеВоул, давно вернулся и обо всем ему рассказал? А может, он отправлял профессору донесения. «Вы не поверите, чем тут занимается этот парень! Да, я могу его разыскать. Это совсем не сложно». Может, поэтому профессор упомянул тигра? Впрочем, какое это имеет значение? Осведомленность профессора никоим образом не должна беспокоить Адриана – и не беспокоила. В конце концов, Аркадиус не его отец. Просто старый знакомый, которого Адриан встречал всего-то несколько раз в жизни, да еще так давно, что едва мог это вспомнить.
Снова вернулось давящее на грудь чувство вины. Известие о смерти отца было шоком, настоящим ударом, но Адриан не мог отрицать, что испытал в некотором роде облегчение – теперь ему не придется встречаться с отцом и объяснять, где он был и чем занимался. Эта смерть открыла Адриану дорогу домой. Вновь обретенная свобода, которой он оказался обязан смерти отца, делала ее наказанием. Но, как и любое наказание, это следовало пережить и забыть. Адриан надеялся, что оставил свое прошлое в Калисе, но у Аркадиуса, должно быть, остался какой-то его кусочек, тайное знание, которое он пока не намеревался раскрывать.
