– Макс… – Амалия покачала головой. – Что вы такое говорите?
– Я говорю правду. Мне нравится правда во всех ее проявлениях, даже самых нелицеприятных, но большинство людей, увы, предпочитают думать иначе. Вот у вас, господин Орда, какое мнение по этому поводу? – Максимилиан перевел насмешливый взгляд на продюсера. – Считаете ли вы, что горькая правда лучше сладкой лжи?
– Я считаю, что в этом чертовом городе пора ввести комендантский час! – рявкнул Орда и рубанул кулаком по столу с такой силой, что задребезжал хрусталь. – Чтобы всякие юные дарования, возомнившие себя гениями, сидели дома, а не шатались невесть где в поисках правды!
– Вы мне просто завидуете, господин Орда. – Максимилиан улыбался все так же невозмутимо. – Поверьте, оно того не стоит. У гениальности тоже есть своя цена, и не каждому под силу ее заплатить.
Орда смерил художника тяжелым взглядом и вышел из столовой, едва не задев плечом зазевавшегося мэра. Следом, проявив удивительную солидарность, вышли Сцилла с Харибдой. Мэр потоптался секунду на пороге, погрозил кому-то невидимому кулаком и тоже ретировался. За столом остались лишь Роман с Евой, Амалия с бухгалтером и Шанс.
– Простите… – произнесла Амалия упавшим голосом. – Я проявила несдержанность…
– Вы проявили чувства, – поправил ее Максимилиан, – и это замечательно! Хорошо, когда мир наполнен чувствами, он становится ярче.
Художник… что с него взять! Он даже мыслит какими-то художественными категориями, хотя и рассуждает довольно здраво.
– Я вообще не должна была допустить этого разговора. – Амалия тяжело опустилась на стул, сжала виски руками.
– Макс, вы сказали про раны, – неожиданно заговорила Ева, и Амалия вздрогнула то ли от звука ее голоса, то ли от сказанного. – Раны, как от когтей…
– Вы тоже интересуетесь этой историей? – Максимилиан каким-то невероятно элегантным байроновским жестом смахнул с высокого лба челку. – Согласитесь, она завораживает!
Вместо ответа Ева кивнула. И Роман вдруг поймал себя на мысли, что вынужден согласиться с Максимилианом. История не только пугала, но и завораживала. Впрочем, как и люди, которые тем или иным образом оказались в нее втянутыми. А втянуты в нее были, похоже, все. Даже они с Евой, только что прибывшие неофиты, и те увязли уже по самые уши.
– Тогда вам стоит поговорить с Аленой Петровной. Это хранительница чернокаменского музея. Она очень необычная женщина. Когда мне недостает вдохновения, я иду в музей. В музее есть запасники, Алена Петровна разрешает ими пользоваться. Не всем, разумеется, а лишь тем, кого считает достойным. Вы просили у нее разрешения подняться на часовую башню? – спросил он неожиданно.
– Просили, – ответил за Еву Роман.
– И что она вам ответила?
– Она сказала, что сделает ради нас исключение.
– Вот видите! Это своеобразный тест, и вы его успешно прошли. Поговорите с Аленой Петровной. У нее есть собственная версия происходящего. Только должен вас предупредить, она несколько необычная. Но в этом городе нет ничего обычного, здесь каждый камешек может рассказать такую страшную сказку, от которой впору поседеть.
– Про страшные сказки мы уже поняли. – Роману неожиданно понравилось говорить «мы». Хотя, если разобраться, никаких «мы» не было и в помине.
Они еще немного посидели за опустевшим столом, но разговор не клеился, и в конце концов все разошлись по своими комнатам. Оказавшись у себя, Роман первым делом сделал звонок. «Абонент недоступен или находится вне зоны действия Сети», – сообщил ему равнодушный механический голос. Этот абонент частенько оказывался вне зоны действия сети, поэтому Роман не особо удивился и почти не расстроился. В конце концов, можно черкнуть пару строк на электронный адрес. Уж электронную почту абонент проверяет регулярно, особенно тот адрес, который дает только самым близким. Проверит и сам же перезвонит. А пока для поиска информации можно воспользоваться Интернетом. Сейчас из Всемирной паутины можно выудить если не все, то очень многое.
Оказалось, что он ошибался. О тех ужасах, что творились в Чернокаменске восемнадцать лет назад, в Интернете почти ничего не сохранилось. Несколько сдержанных заметок без имен и подробностей не в счет. Бухгалтер Антон Палыч рассказал им куда больше, чем Интернет. А еще кое о чем намекнул мэр, о чем-то таком, что постаралась забыть и не хочет вспоминать Амалия. Уж про Марину, несчастную сестру Эммы Палий, можно попытаться что-нибудь узнать прямо завтра. Роман глянул на часы. Получалось, что уже сегодня, потому что полночь давно миновала, Стражевой Камень накрыла глубокая непроглядная ночь. Вот только спать совсем не хотелось. Когда в жизни Романа случались вот такие интересные и необычные истории, он заболевал бессонницей. И снова, несмотря на плотный ужин, захотелось есть. Дед говорил, что для успокоения нервов нет ничего лучше кружки горячего молока перед сном. Он и Романа приучил к молоку. Это сначала казалось, что гадость несусветная, а потом ничего – привык.
По коридору Роман шел на цыпочках. Не то чтобы боялся разбудить кого-нибудь из постояльцев, а так, на всякий случай. Шел и прислушивался. Замок, казалось, дремал вместе с хозяевами и постояльцами. Он сонно поскрипывал деревянными ступенями, потрескивал каменной кладкой, но все же не спал, не терял контроль за происходящим, подсматривал за Романом из старых зеркал, прислушивался к его легким шагам и едва различимым голосам, доносящимся с первого этажа.
За закрытыми дверями библиотеки спорили. Один голос, приглушенный до злого шепота, Роман узнал.
– …И если вы думаете, что я такой дурачок, что ничего не понимаю, то вы сильно ошибаетесь! – Антон Палыч старался говорить тихо, но все равно срывался на истеричный визг. А вот его оппонент вел себя куда осторожнее, если и говорил что-то, то так тихо, что Роман не мог разобрать ни слова.
– …послал запрос. И сегодня получил ответ. Все, как я и предполагал, даже лучше. Интересно, он знает?
И снова ответом бухгалтеру стала тишина.
– …не надо мне ваших подачек. В конце концов, это такая тайна, за которую можно получить очень большие деньги, но я обратился сначала к вам… Я заслужил… за все эти годы, за то, что до сих пор молчу…
Подойти бы вплотную, прижаться ухом, а лучше глазом к замочной скважине, чтобы понять, что же происходит за закрытой дверью библиотеки, с кем спорит, кого шантажирует уважаемый Антон Палыч. Но Роман себе запретил, понимал, что запертая дверь может открыться в любой момент и в прямом, как стрела, коридоре ему точно не спрятаться. А вот если выйти из замка и заглянуть в окно…
До двери черного хода он не дошел, а добежал. Дверь, кстати, оказалась открыта, словно бы кто-то уже вышел на ночную прогулку до него. Снаружи было прохладно, пахло сыростью и сосновой смолой, а стены замка все еще хранили дневное тепло. Прикасаться ладонями к шершавому камню было приятно, как к живому существу. Подумалось вдруг, что если даже дом кажется живым существом, что можно почувствовать рядом с громадой окаменевшего змея. Именно окаменевшего, а не каменного.
