Они пили виски в Герином кабинете, смотрели на звездное небо через панорамное окно.
– Мне нужна твоя помощь, – сказал Гера. – Как друга и как профессионала.
– Я тебя слушаю. – Друзьям, которых у него было совсем немного, он не отказывал.
– У меня есть младшая сестра, и, кажется, она собирается совершить большую глупость.
Вот тогда Роман впервые узнал о существовании Евы. Вся ее жизнь хранилась в тонкой пластиковой папочке. Ее жизнь и ее фотографии. На фотографиях она не улыбалась, смотрела в камеру настороженно, словно ждала подвоха. Что, впрочем, неудивительно при ее диагнозе. И надо же было такому случиться, что Ева собиралась в Чернокаменск.
– За ней нужно присмотреть и, если понадобится, защитить. – Гера рассматривал свой бокал на просвет.
– Присмотрим и защитим.
– Вот с этим будет проще. – Гера положил на стол мобильный телефон. – Здесь программа слежения. Маячок в Евином зубе. Получилось очень удачно, зубы она лечит только под общим наркозом.
– И в самом деле удачно. – Роман сунул телефон в карман.
– Она не доверяет людям.
– Я ее в этом не виню.
– Тебе она тоже не станет доверять, но ты должен сделать так, чтобы находиться как можно ближе к ней.
– Сделаю.
– И пожалуйста, Роман! – Гера одним махом выпил виски. – Что бы ни случилось, не прикасайся к ней. Не прикасайся сам и не позволяй прикасаться другим.
Прикасаться… Теперь, когда память к нему вернулась, он понимал Еву как никто другой. Мало того, он был тем единственным, чьи прикосновения не причиняли ей боль. Это теперь, а тогда он разработал план.
Ничто не сближает людей так, как совместное решение проблем. Общей проблемой стала для них перегородившая путь сосна. Пришлось купить бензопилу и слегка потренироваться на дедовой даче, но зато все получилось вполне удачно. Вот только проблема их не сблизила, после ее решения Ева умчалась вдаль. Ладно, не сблизила, так хотя бы познакомила. А знакомому человеку доверия всегда больше, чем незнакомцу.
– …И что может означать отсутствие сигнала? – Голос полковника Кирюши гремел набатом. Полковник волновался за Еву почти так же сильно, как Роман.
– Сигнал что-то экранирует.
– Что-то? Парень, – полковник схватил его за руку, – парень, ты не молчи, ты давай рассказывай! Сегодня ночью убили эту московскую звезду. Убили точно так же, как остальных женщин, а наша девочка пропала…
Он так и сказал – «наша девочка», засопел, утерся платком, на Романа посмотрел так, словно что-то знал. Бойцов и в самом деле знал, потому что в следующий момент сказал:
– Это ведь вы – те пропавшие дети. Ты и Ева!
– Мы.
Какое-то мгновение Роману казалось, что полковник Кирюша кинется его обнимать. Не кинулся, только осторожно похлопал по плечу, щека его при этом странно дергалась.
– И все это время ты знал?.. – спросил он не то с облегчением, не то с укором.
– Узнал только что.
Полковник не стал спрашивать, как это получилось, просто кивнул и сказал с кривоватой усмешкой:
– Эмма с ума сойдет от счастья.
– Почему?
– Ты ведь не знаешь. – Полковник спрятал платок в карман. – Эмма твоя тетка.
– Погодите… – Про родственные связи действующих персонажей Роман выяснил все, что можно, еще в самый первый день. Эмма Палий была родной сестрой Марины, той самой медсестры…
…Как только тетя Марина появилась в детском доме, Ромкина жизнь изменилась. Она стала светлее, теплее и радостнее. Тетя Марина была молодой, веселой и очень красивой. А еще она любила Ромку. Любила не на словах, не для галочки и проверяющих, а по-настоящему.
– Ромочка, я тебя скоро заберу отсюда, – говорила она, когда Ромка уплетал вторую контрабандную котлету. – Еще немножечко, и заберу навсегда. Ты же согласен?
Конечно, он был согласен! Он любил тетю Марину так же сильно, как и она его. Он даже называл бы ее мамой, если бы она предложила. Она бы и предложила, непременно предложила, но он пропал. А ее саму убил сумасшедший доктор…
– Я тебе расскажу, – пообещал полковник. – Все как на духу расскажу, парень. А пока найдем девочку. Что ты помнишь?
Что он помнит? Он помнит столько, что от части этих воспоминаний хочется удавиться, а вторая часть вообще похожа на страшный сон. Но кое-что Роман не просто помнит, а знает. Знает наверняка!
– Пойдемте со мной, – сказал он, вытаскивая пистолет. – Я знаю, кто был сообщником Горынычева.
– Ты это, парень… – полковник покосился на пистолет, – ты поосторожнее.
– У меня есть разрешение. – Роман глянул на дедовы часы. В первых утренних лучах тускло сверкнул железный браслет. Вот только не железный, а серебряный. Полозова кровь в чистом виде. Будь она неладна! Вот почему дед подарил ему эти часы и просил носить не снимая. Не часы, а браслет из Полозовой крови, которая и сила, и защита. А времени в подземелье Роман провел не так уж и много, ему просто показалось, что прошла целая вечность, на самом деле совсем не вечность – всего лишь двадцать минут.
– Думаю, он все еще там. – Роман быстрым шагом шел прочь от замка.
– Кто там? Где там? – Полковник, отдуваясь, спешил следом.
– Орда. Сообщником Горынычева был Жан Орда.
– Не может быть… – Полковник его догнал, теперь шел, почти бежал, рядом.
– Может. Я узнал его еще тогда, по шраму на запястье. Сразу узнал, а потом забыл. Они держали нас в подземелье, я потом покажу. Меня, Еву и Гордея.
– Зачем?
– Не знаю. Горынычев ставил на нас какие-то эксперименты.
– Какие эксперименты, парень?
– Какие? – Роман остановился, потянул вверх майку, повернулся к полковнику сначала торсом, потом спиной. – Вот такие.
Полозова кровь помогла, убила инфекцию, срастила кости, заживила раны, но шрамы никуда не делись.
– Скотина… – Полковник скрежетнул зубами. – Гадина!
– Я тоже его так звал. Почти так.
– А Ева? С Евой они тоже?.. – Полковник не договорил.
– Ей досталось еще больше.
– Поэтому она такая? Поэтому сумасшедший дом? – А он навел справки, этот провинциальный полицейский. Выяснил факты, о которых знали лишь единицы.
– Думаю, да.
– Все равно я не понимаю. Пусть Горынычев сумасшедший, но Орда… Он же всегда был нормальный.
– Или казался нормальным. Он никогда не пытал нас сам, но Горынычеву помогал именно он. Если нужно было подержать или привязать… – Теперь уже Роман скрежетал зубами. Воспоминания – это такая страшная штука. Если они вернулись, спасения от них нет. По крайней мере, до тех пор, пока он не найдет Еву, пока не найдет ответы на все свои вопросы. Воспоминания больше не рвались в его голову мощным потоком, они просачивались тонкими ручейками. Наверное, это правильно. Так было проще не сойти с ума.
