– А у тебя есть алиби?
– Диана. Она мое алиби! Всю ночь до самого утра мы провели вместе, она это подтвердит. Она ведь тоже думает, что я очень выгодная партия. Она, как и Стелла, верит, что я попался на крючок. А то, что вечером она закинулась наркотой и ничего не помнит, никто не узнает. О таких вещах не принято рассказывать посторонним. Ты как-то странно на меня смотришь. – Он склонил голову набок, направил в лицо Еве луч фонарика. – Хочешь еще что-то спросить?
– Амалия, – Ева сделала глубокий вдох, – она знает, кем ты стал? Чем ты стал…
– Она не хочет верить, но думаю, что все прекрасно понимает. И она единственная женщина, которая меня никогда не предаст.
Так и вышло… Амалия его не предала. Вместо этого она выстрелила ему в сердце…
– …Ева, иди! – Роман крепко сжимал ее плечи, смотрел в глаза. – Возвращайся в замок вместе с полковником.
– А ты? – Она боялась его оставлять, боялась того, что он может сделать. Не важно с кем: с собой, с Гордеем или с тем, кого Второй называл Змеем.
– Мне нужно выполнить одно обещание.
Он не врал, но и всю правду не говорил. А Еве нужна была правда, без правды она никуда не уйдет. Черт возьми, она просто никуда не уйдет! Она потеряла его на целых восемнадцать лет. Не просто потеряла, а забыла. Если она потеряет его еще раз, ей не жить. Она понимала это так же ясно, как и то, что никуда не уйдет.
Наверное, он тоже понимал. И что-то для себя решил.
– Я войду туда один. Слышишь? – сказал твердо. – Я знаю, что нужно сделать, знаю, как их вернуть.
– Гордея?
– Гордея и Второго. Ты только не мешай мне. Обещаешь?
Она пообещала. Боялась за него до судорог, как в далеком детстве, но понимала, что так надо. Прошлое научило их доверять друг другу. Только друг другу и доверять.
– Кирилл Сергеевич, вы идите. – Теперь Роман смотрел на полковника, который все еще пытался успокоить рвущуюся к мертвому Максимилиану Амалию. – Отведите ее в замок, вызовите своих ребят, а мы с Евой тут… покараулим.
Поверил ли он им? Скорее всего не поверил, но доверился, махнул рукой, велел строго:
– Только без глупостей, ребята.
– Да какие уж тут глупости, товарищ полковник! – Роман улыбнулся. У него еще получалось улыбаться.
Какое-то время они стояли обнявшись, ожидая, когда полковник и Амалия скроются из вида, а потом Роман сказал:
– Все, мелкая, мне пора!
– Я не мелкая. – Она вытерла мокрые от слез щеки.
– Ты не мелкая. – Он поцеловал ее в кончик носа. – Но мне все равно уже пора.
– С тобой все будет хорошо? – спросила она, пытаясь найти в себе силы, чтобы отпустить его обратно в пещеру.
– Со мной все будет хорошо. Обещаю. Я знаю, что нужно делать. Второй мне рассказал. А ему рассказала албасты. Ты помнишь албасты?
Ева кивнула.
– И у меня есть вот это. – Из-за пояса он достал кинжал с резной костяной рукоятью и лезвием. На солнце блеснул клинок. – Это Полозова кровь, Ева. И это тоже. – Он покрутил на запястье браслет часов. – Третьего можно убить только в змеином обличье. Вот этим кинжалом.
– А что станет с Гордеем и Вторым?
– Они выживут. Умрет только Змей. А когда все закончится, ты заберешь кинжал. Его должно хватить.
– Для чего?
– Для Германа. Все, Ева, мне пора. – Он снова ее поцеловал, только на сей раз не в нос, а в губы. – Я вернусь к тебе, – сказал очень серьезно. – Теперь ты от меня никуда не денешься, мелкая. Даже не надейся.
– Возвращайся. – У нее получилось улыбнуться. – Я буду ждать, сколько потребуется. Только вернись живым.
Ей хотелось кричать, когда черный провал сначала открылся, а потом закрылся за Романом, но она не кричала, она продолжала улыбаться. Как будто простая улыбка могла сотворить чудо. Ева прижалась спиной к валуну, уткнулась затылком в его нагретую солнцем твердь и приготовилась ждать.
Прошло столетие, потом еще одно. Несколько десятков раз Ева успела умереть и возродиться до того, как валун пришел в движение.
– Привет, Ева! Вот и я.
Он выглядел измученным и истерзанным, левую руку неловко прижимал к окровавленному левому боку, но он был жив, а все остальное не имело значения.
– Ромочка… – Она бы бросилась ему на шею, как в детстве, если бы не боялась причинить ему боль. Но она боялась и поэтому лишь испуганно, по-собачьи, заглядывала ему в глаза.
– Все кончено, Ева. Все хорошо.
– Змей?..
– Его больше нет.
– А Гордей и Второй?
– Пойдем, Ева. – Здоровой рукой он обнял ее за плечи, увлек прочь от пещеры. – Я думаю, с ними все будет хорошо.
Вход в пещеру он оставил открытым. Наверное, так было нужно.
Замок казался вымершим, враз постаревшим на несколько столетий. Или Еве просто так подумалось из-за царящей в нем тишины. Подозрительной тишины. Им никто не вышел навстречу, не бренчал клавесин, и в кухне не гремела посудой тетя Люся. Тишина… И лишь кровавый след от ладони на деревянных перилах указывал путь. Искать нужно было наверху.
Роман шел медленно, морщился, зажимал рукой раненый бок, и Ева переживала, что он может потерять сознание то ли от боли, то ли от кровопотери. А он лишь криво улыбался в ответ на ее опасения и говорил шепотом, как в детстве:
– Не бойся, это все мелочи.
Полковника Бойцова они нашли на втором этаже. Он сидел в коридоре, прижавшись спиной к стене, в одной руке он сжимал измятый носовой платок, а во второй – мобильный.
– Что? – спросил Роман. – Где она?
– Там. – Полковник кивнул в сторону полуприкрытой двери, ведущей в комнату Максимилиана. – Попросилась… сказала, хочет проститься… Я отпустил.
– И что? – Роман уже подходил к двери.
Вместо ответа полковник лишь беспомощно махнул рукой с зажатым носовым платком. А Ева уже догадывалась, что увидит, поэтому встала перед Романом, сказала решительно:
– Теперь я.
И он послушался, отпустил ее в комнату, как до этого она отпустила его в пещеру.
Амалия сидела на кровати, лицом к окну. Седые волосы рассыпались по острым плечам, согбенная спина мелко вздрагивала. На звук Евиных шагов она обернулась, выпустила из рук железное шестигранное зеркало, улыбнулась одновременно безумной и счастливой улыбкой.
– Я его видела, – сказала шепотом, – я видела своего мальчика…
– Да, Амалия, вы его видели. – Ева набросила на зеркало полотенце, подняла с пола, завернула поплотнее, так, чтобы никто, даже она сама, не сумел заглянуть в его мутную бездну.
…Лодка качалась на волнах на самой середине Стражевого озера, и Ева качалась вместе с ней, крепко прижимая к груди опасный сверток.
