— А вдруг? — Пушкарь пристально смотрел на Инну, давя на ее психику.
— Да зачем я вас буду сдавать?.. Что вы такого сделали?.. Это же кто-то другой этого, которого вы закопали, убил…
— Кто другой?
— Ну, Михей.
— Какой Михей?! — Пушкарь глянул на Прохора так, как будто уличил Инну в чем-то ужасном и требовал над ней расправы.
— Ну, вы говорили… — пробормотала Инна.
— Что мы говорили? — наседал Пушкарь.
— Ну, я не знаю… Просто слышала…
— А где мы сегодня были?
— Не знаю. — Инна снова посмотрела на Прохора, и ему пришлось вмешаться.
— Может, хватит? — встал он между нею и Пушкарем.
Тот хотел что-то сказать, но лишь махнул рукой и зашел в дом.
— Я его боюсь, — прошептала Инна.
— На него иногда находит.
— И никому про вас не говорила.
— Он тебе поверил. Поэтому спи спокойно.
Инна прижалась к его спине и вдруг сказала:
— От тебя порохом пахнет… Где ты был?
— По бутылкам стреляли.
— А где твой пистолет?
— А где твой обрез?
— Спрятала.
— А патроны к нему?
Прохор вернул обрез Инне и забыл о нем. А толку от него, когда патронов нет? Это была реально старинная винтовка системы Бердана — однозарядная, калибра десять, шестьдесят семь. Такие винтовки обычно переделывались в охотничьи ружья со стандартными патронами от двенадцатого до тридцать второго калибра. А этот ствол так и остался нарезным. С одной стороны, хорошо, убойная мощность выше, а с другой — проблема с патронами.
— Ну, есть там на чердаке… Я пробовала, они не стреляют… Может, порох сырой? Но если надо, я принесу.
Прохор ничего не сказал, но дал понять, что молчание в данном случае — знак согласия.
— Так что, надо?
— А чем я буду тебя защищать?
— Я принесу.
— Потом. Пока лучше Пушкарем займись. На стол что-нибудь сообрази, стопку поставь… А я — в душ.
— Я без тебя к нему не пойду! — мотнула головой Инна.
Прохор кивнул и зашел в дом вместе с ней. В холодильнике оставалась колбаса, холодное жареное мясо. Инна приготовила яичницу, накормила и его, и Пушкаря. И самогону не пожалела.
Пушкарь захмелел с нескольких стопок.
— Я сейчас перекирну малехо, — сказал он, заваливаясь на бок.
Инна подала ему подушку, он положил ее себе под голову, закрыл глаза и пробормотал:
— Я недолго.
Глава 6
Дымного пороха не было, пришлось засыпать обычный, взятый из пистолетного патрона. С капсюлем было посложней, пистолетный не подходил по размеру, но, если долго мучиться, что-нибудь получится. У Прохора получилось, он смог реанимировать два патрона. Он уже собирался заняться третьим, когда из дома выскочила возмущенная и напуганная Инна. А за ней вывалился похмельный Пушкарь. С пистолетом в руке. Вчера он надрался в хлам, а утром похмеляться не стал. Вчера у него был повод — и жизнью он рисковал не по-детски, и задание выполнил. Он звонил, узнавал, в бронированном «Мерседесе» действительно находился Михей. Правда, скончался он не сразу, а по дороге в больницу.
В городе сейчас война, а у них здесь — тишь да гладь. Но их могли накрыть в любой момент, потому Пушкарь решил не похмеляться. Может, потому и смотрел сегодня волком на всех, в том числе и на Прохора.
— Стоять, на! — гаркнул он.
Прохор подумал об обрезе, который лежал в траве под лавкой. Там все в рабочем состоянии, один патрон уже в стволе. Вероятность осечки — процентов пятьдесят, но так Прохор и не собирался стрелять. Он просто подумал об оружии, увидев пистолет в руке у Пушкаря.
— Прохор! — Инна села к нему на скамейку, двумя руками обняла за плечо, прижалась к нему грудью.
— Оставь девчонку в покое! — жестко отчеканил он.
— А ты в курсе, что она хотела меня отравить? — зло глянул на него Пушкарь.
— Да не травила я! Просто колбаса не совсем свежая!
— А я не давал тебе бабла на ваше гребаное сельпо? — рыкнул Пушкарь.
— Ты же сам сказал, из дома ни шагу! — возмутилась Инна.
— Уже можно, — поднимаясь, сказал Прохор. — Сейчас мы уедем, и никто ничего тебе не скажет.
Надоела ему вся эта канитель, достало собачье настроение Пушкаря. Инна ему не кошка, чтобы лаять на нее с утра до вечера. Дошло уже до того, что Пушкарь с пистолетом на нее кидается. Разводить их надо, пока дело до греха не дошло.
— А кто тебе сказал, что мы уезжаем? — удивленно спросил Пушкарь.
— Тогда придется уехать Инне. Но это ее дом.
— Это мой дом, — кивнула она и еще крепче вцепилась в Прохора. Она не хотела, чтобы он уходил.
— Твой, — ухмыльнулся Пушкарь. — Пока мы его не сожгли.
— Может, хватит? — скривился Прохор и решительным тоном добавил: — Собирайся, мы уезжаем!
Он понимал, что призывать Пушкаря к совести — дело бесполезное. Легче быка научить любить красную тряпку, чем его — примирить с Инной. А раз так, то нужно рубить гордиев узел.
— А ты здесь не командуй! — нахохлился Пушкарь.
— Или я уезжаю сейчас с тобой, или мы уезжаем с Инной.
— Увези меня отсюда, — прошептала ему на ухо Инна.
— И куда мы поедем? — задумался Пушкарь.
— А вот это тебе решать.
— Да нам и здесь нормально…
— Здесь на тебя находит, — строго посмотрел на него Прохор.
— Надо что-нибудь на ужин сообразить, — вдруг подобрев, улыбнулся Пушкарь. — Такое, чтобы душа радовалась.
— Сегодня в магазин мясо должны завезти. Хорошо бы свежую вырезку взять, я бы шашлык замариновала.
Он посмотрел на нее, потом на Прохора и сказал:
— В магазин я сам схожу.
— А на обед я суп сварю, — закивала Инна. — Колбаса несвежая, но если сварить, нормально будет.
Она с опаской глянула на Пушкаря, но тот добродушно махнул рукой:
— Давай!
В итоге в магазин пришлось идти Прохору. У Пушкаря разболелась голова, он наглотался таблеток и завалился спать.
Магазин находился в ближайшей деревне — километра два туда, столько же обратно. Вторую половину пути Прохор проделал чуть ли не бегом. Недоброе предчувствие вдруг навалилось.
Это же предчувствие заставило заглянуть его в окно дома. Инна лежала на диване, а Пушкарь нависал над ней. Одной рукой он вжимал ей в живот ствол пистолета, а другой стаскивал с себя брюки…
