— В смысле, следить и стучать.
— В смысле, отвечать за тебя головой… Если бы ты Лиду похитил, мне бы потом башку открутили.
— И чем ты меня подпоил? Что там в пиве было?
— Просто снотворное.
— Может, и мне тебя усыпить? — Прохор вынул из-за пояса пистолет, передернул затвор.
— Тебе не для того «пушку» дали! — мотнул головой Шуршур.
— А для чего?
— От михеевских отстреливаться.
— Я в курсе.
— Да ничего ты не знаешь, — вздохнул Шуршур. — Я реально тебя сдал… Думал, просто скажу, что у тебя непонятки с Корольком, а они…
— Что они?
— Ну, решили, что тебя все-таки нужно того. Я снова слово за тебя сказал… А ты тут на меня наехал. — Шуршур глянул на Прохора с обидой и разочарованием.
— Но ты же реально меня сдал.
— Да, но после того как поручился…
— Может, и поручился, но ничего не сказал.
— Так нельзя было говорить…
— Значит, Завхоз нас сегодня к себе звал? — Прохор решил вернуться к началу разговора.
— Ну, звал, да…
— Михеевских из нор выкуривать?
— Ну да.
— Или меня в землю загонять?
— Ну, не знаю, — Шуршур отвел глаза в сторону.
— А что знаешь?
— Знаю, что у тебя с Афонычем разговор был. И теперь тебе бояться нечего.
— Совсем нечего?
— А зачем ему такого бойца терять, который михеевских только в путь мочит?.. Это у меня теперь с тобой проблема, — вздохнул Шуршур.
— Ну да, михеевские на меня охотятся, — усмехнулся Прохор. — Как бы тебе под раздачу не попасть, да? Кстати, за мной еще и менты охотятся.
— А что менты?
— Ментов не боишься? — Прохор удивленно повел бровью. — А кто сегодня михеевского замочил?
— Э-э, так это ж ты его завалил! — задергался Шуршур.
— Что-то я не понял. Ты на меня этого жмура свалить решил?
— Так это, никто ж ничего не знает… Ну, в смысле, жмуров нет…
— Жмуров нет, а язык твой остался. Может, мне тебя пристрелить? Чтобы ты меня ментам не сдал.
— Да не сдам я, мамой клянусь! — не на шутку испугался Шуршур.
— Ты же стукач. И я это знаю. Кому на меня дальше стучать будешь, Завхозу или сразу Афонычу?
— Да не буду я стучать!
— А если я сейчас к Корольку разбираться поеду? Кого-то же ты должен будешь проинформировать.
— Ну, не знаю… — замялся Шуршур. — А зачем тебе на него наезжать? — Оставил бы ты его в покое. Зачем тебе непонятки с Афонычем?
— А если у меня любовь?
— Любовь… Ты же знаешь, что с Пухлым было.
— А что было с Пухлым?
— Голову не туда сунул… А ты свою любовь не туда суешь. Отрубят тебе эту самую любовь по самое не балуй.
Прохор кивнул. Да, с Афонычем шутки плохи. Он сам видел, с каким удовольствием этот маньяк рубил мясо. Наверное, с тем же удовольствием он отсек Пухлому голову… Пожалуй, не нужно лезть к Корольку, тем более что жизнь Прохора и без того висит на волоске. Сегодня Афоныч его помиловал, а завтра передумает. Тот же Королек может стать последней каплей, которая переполнит чашу его терпения.
А без Афоныча Прохору никак. Без Афоныча менты снова насядут на свидетеля и получат нужные показания. Уж лучше бандитствовать здесь, чем жить в розыске где-то там.
И с Шуршуром все понятно. С таким другом и врагов не нужно. Но в то же время Прохор знал, с кем имеет дело, и не строил никаких иллюзий на его счет. Поэтому нужно держать язык за зубами. И делать вид, что нет в этом мире более почетной обязанности, чем служение бандитскому делу.
Часть вторая
Глава 12
Грудь высокая, упругая, живот плоский, без обвислости, и на бедрах никаких ушек. Лида набросила на себя банный халат и вышла из ванной. В другом зеркале нужно себя рассматривать, там, где трюмо. Накраситься по-быстрому, и на кухню, готовить завтрак. Может, и не любит она мужа с той страстью, с какой бы хотелось, но выглядеть перед ним она должна на все сто.
Вниз она спустилась в другом, более коротком халате, который при желании можно было принять за шелковое платье для коктейлей. И тапочки надела на каблуке. Егору так нравилось… Да, она уже научилась учитывать интересы мужа. Знала и о его вкусах. Поэтому на завтрак напекла драников, подала их со сметаной.
Егор появился ровно в назначенное время. Утро у него было расписано по минутам — подъем, зарядка, водные процедуры, завтрак.
— Ты сегодня куда-то едешь? — спросил он.
— К маме хочу заехать, — пожала плечами Лида.
— А разве она у тебя здесь не бывает?
— Ну, если захочет приехать, я ее заберу…
Лида училась на заочном, работала менеджером в страховой компании, но замужество превратило ее в домохозяйку. В принципе, все хорошо. В ее обязанности входил только завтрак, а всю работу по дому делала горничная, которая появится к девяти. И мама частый гость в ее доме. Но даже с ней скучно, потому и тянет на волю. Салон красоты, магазин, к родителям — когда как. Все это нормально, но Егору не нравится, когда она куда-то уезжает. Уж не из-за Прохора ли переживает?
А Прохор здесь, в городе. И не в тюрьме, а на свободе. Вроде как действительно с братвой связан, дела там какие-то криминальные. Город большой, их дорожки не пересекаются, но иногда Лида ловила себя на желании встретиться с ним, но ни разу не полетела на поиски Прохора.
Не хочешь — заставим, не можешь — твои проблемы. Как-то не очень Прохор жалел тех людей, которые не хотели отдавать долги. Сомневаешься в себе, не бери взаймы. А назвался груздем — подставляй свой кузовок.
Миша Супраков имел долг в районе ста тысяч долларов, и, хоть убей его, отдавать нечем. А убить уже пытались. Прохор лично проверил его пресс на прочность, мужик едва не загнулся от боли, а воз и ныне там.
Пришлось переключаться на его дочь. Полине девятнадцать, уже не малолетняя. Шуршур подъехал к девчонке вместе с Бобриком, «сел ей на уши». Эта дура сама к нему в машину залезла, правда, попыталась вырваться, когда смекнула что к чему, но ловушка уже захлопнулась, а кривая привела жертву в дом, который сняли под это дело.
— Да ты не переживай, — сказал Прохор, равнодушно глядя на нее. — Поживешь с нами пару деньков, отец твой долг отдаст, и домой вернешься.
— А если не отдаст? — хныкающим голосом спросила Полина.
— Тогда он умрет, — сокрушенно вздохнул Прохор.
Ему и самому не хотелось доводить дело до греха. Он, конечно, бандит, но кровожадностью не страдал.
