Выстрелом в ногу он заставил Алика скорчиться от боли. А рубанув его рукоятью ствола по шейным позвонкам, «сделал ему анестезию». Не дожидаясь, пока телохранитель расстелется по полу, ворвался в зал бара. И увидел там Афоныча, который сидел за столиком в компании какой-то красотки. Его встревожил выстрел, он уже поднимался из-за стола, но, увидев направленный на него ствол, вернулся на место.
— Прохор, ты чего?
Афоныч смотрел на него, а проклинал себя — за собственную глупость и самонадеянность. Как же так, почему он позволил обвести себя вокруг пальца?
Прохор глянул на девушку. Она тоже была напугана, но при этом смотрела на него как на своего спасителя. Или ему так только казалось, или она действительно мечтала избавиться от Афоныча? Он вспомнил, что это наглая рыжая морда угрожала его любимой женщине. Возможно, Лида тоже могла оказаться здесь, в этом кафе, в качестве жертвы, у которой не было другого выхода, кроме как лечь в постель с Афонычем.
— Ничего!
Прохор нажал на спуск, пистолет с грохотом дернулся в его руке, и Афоныч откинул назад простреленную голову.
Опустив руку с пистолетом, Прохор посмотрел на девушку и приложил палец к губам. Она потрясенно кивнула, обещая молчать, и он быстро вышел из зала.
Свое слово Прохор сдержал, но еще рано праздновать победу.
Глава 16
Спокойно в лесу, безмятежно, но тишина эта обманчивая. В любой момент ее мог взорвать выстрел.
Шуршур и пацаны ждали его под навесом возле вагончика, которым когда-то владел шашлычник Вахтанг. И где когда-то пролилась кровь михеевских «быков».
Навес покосился, и Прохор подумал, что в случае чего можно ударить по стойке и тогда крыша рухнет на пацанов. Но лучше всего расстрелять их из пистолета. Опять же в случае чего.
Они понимали, что Прохор шутить не будет, им было страшно. Один только салага Ялик смотрел на него волком. Он, казалось, не понимал, какого черта Шуршур согласился встретиться с человеком, который убил самого Афоныча. А может, и понимал, просто вид у него такой не догоняющий.
Но Прохор и сам до конца не понял, зачем он позвонил Шуршуру. Да, он хорошо знал шакалью сущность этого барана в волчьей шкуре, но вдруг он все-таки прогадал? Вдруг Шуршур не признал в нем непреодолимую силу? Может, он все-таки сдал его Завхозу в надежде, что на этот раз Прохор не сможет выйти сухим из воды? Если так, то Прохор сунул голову в самое пекло.
— Сами приехали? — Прохор вонзил взгляд в Голика.
— Да, сами, — не задумываясь, отозвался тот.
— Прохор, ты чего? — обиженно возмутился Шуршур. — Я же сказал, что никто ничего не узнает.
— У тебя еще есть шанс исправить свою ошибку.
— Ты уже исправил мою ошибку! Ты спросил с Афоныча за наших пацанов! — Шуршур смотрел на него глазами преданной собаки.
Но Прохор все равно не мог ему доверять.
— Ты что скажешь? — обратился он к Голику.
— Что скажу?.. Ярема к нам подходил, он сказал, что ты правильно все сделал.
— Да, Ярема был, Даня… — кивнул Шуршур. — Пацаны тебя конкретно уважают.
— А Завхоз?
— Ну, Завхоз… Он на место Афоныча метит…
— А есть другие варианты?
— Ну, если только тебя поставить.
— А что, по закону джунглей место вожака занимает тот, кто его убил! — сказал Голик.
Но слишком уж пафосно прозвучали его слова, чтобы воспринимать их всерьез.
— Мы не в джунглях, — качнул головой Прохор.
— Зачем ты нас позвал? — спросил Мудрила.
— Узнать, что там, да как…
— Ты нам доверяешь?
Прохор кивнул, но ничего не сказал. На самом деле доверия не было, поэтому нечего и говорить.
— И мы тебе доверяем, — продолжал Мудрила. — Поэтому приехали.
— Ты же сказал, что мы тебе подчиняемся, — добавил Голик.
— И я тебе подчиняюсь… — присоединился к ним Шуршур. — А ты нас подставляешь.
— Подставляю?
— Завхоз нас живьем съест, если узнает, что мы с тобой здесь терли.
— Значит, нужно выбить ему зубы.
— Без тебя?
— Ну я же с Афонычем сам разобрался.
— С Афонычем ты за себя спросил, — качнул головой Мудрила. — И за пацанов… А если мы наедем на Завхоза, это будет беспредел. Никто нас не поймет.
— А наехать надо, — глядя на Прохора, проговорил Шуршур.
— Почему?
— Да потому, что Завхоз с тебя спросить хочет. Сказал, что не успокоится, пока ты за Афоныча не ответишь. Если ты решишь с Завхозом, тебя все поймут.
— А кто мне в этом поможет? — Прохор в упор посмотрел на него.
Шуршур не выдержал взгляда, отвел глаза. Страшно ему стало, не хотел он умирать за Прохора.
— Мы тебе поможем, — сказал Голик.
— Можешь рассчитывать на нас, — все-таки решился Шуршур.
Прохор кивнул, глядя на него. Шуршур, конечно, трус, но не настолько, чтобы прятать голову в песок. Наверняка он боялся, когда шел против Прохора. Но ведь выстрелил в него и гранату в дом бросил.
И все же Прохор не мог положиться на него. Он узнал от него все, что хотел, но идти с ним в разведку боялся. Да и нужно ли куда-то идти? Может, повернуть назад, пока не поздно?.. Но тогда зачем он проделал столь длинный путь? Неужели для того, чтобы в самый последний момент свернуть с финишной прямой?
Завхоз не уподоблялся мяснику, не брал в руки топор, не разделывал тушу на глазах у пацанов. Но братву он собрал в том самом цеху, где Афоныч когда-то зарубил Пухлого. А пацанов много, все три десятка. Добрая половина из них — необтесанный молодняк, но так Прохору это только на руку. Он для зеленых — пример для подражания. Во всяком случае, Шуршур смог его в этом убедить.
Но пока что салаги смотрели в рот Завхозу.
— Я не могу занять место Петра Афанасьевича, пока его убийца ходит по нашей земле.
Прохор не мог слышать, как захрустели у мужика сжимаемые в кулаки пальцы, слишком далеко он для этого находился. Но ведь они захрустели, он ничуть в том не сомневался.
— Прохора нужно найти и уничтожить! — разошелся Завхоз.
— Зачем? — спросил вдруг Даня.
Этот вопрос не был частью сценария, поэтому Завхоз внутренне напрягся. Но постарался не выходить из себя.
— Как это зачем?..
— Афоныч подписался за барыгу, пошел против пацанов, Прохор его за это спросил. — Голик просто обязан был поддержать Даню, и он это сделал, рискуя своей головой. — Что Прохор сделал неправильно?
— Я не понял, у тебя что, очко заиграло? — не сдержался Завхоз. И тут же переключился с Голика на всех остальных: — Кто еще обверзался со страха? — спросил он. — Ну, давайте, выходите. Обещаю чистые штаны.
