Авраам удивленно посмотрел на нее, потому что именно эта деталь мешала и ему самому. Единственная деталь в этой истории, которая не стыковалась со всем остальным.
Он искал женский голос. И, возможно, Коэн не боялась пойти на столь позднюю встречу, поскольку считала, что встретится с женщиной, а не с мужчиной. Но нападающим был мужчина, это несомненно.
Илана взглянула на стоящие на полу стенные часы и позвонила в больницу. Хава была на операционном столе, и пока еще было слишком рано говорить, когда она с него сойдет и в каком состоянии. Авраам снова закурил и стал расхаживать по комнате, пока Лис беседовала с лабораторией судебной экспертизы.
– Есть еще одна вероятность, – сказала она, кладя трубку. – Я так понимаю, что перед нападением основными объектами твоего расследования были родители детей этого детсада? Так что, возможно, мы ищем мужчину и женщину. Мужчина подбросил чемодан, а женщина позвонила. И Хава Коэн договорилась встретиться с женщиной, но на встречу пришел еще и мужчина.
Обмен с Иланой мыслями и словами всегда пробуждал в Аврааме какие-то идеи. Инспектор посмотрел на нее и улыбнулся.
– Блестящая мысль! – воскликнул он. Ему показалось, что она мелькала и у него в голове с момента начала расследования.
– Ты кого-то имеешь в виду? – уточнила Лим.
– Может, и так…
И именно в этот момент пришел список телефонных звонков.
В офис вошел молодой полицейский, незнакомый Аврааму, и Илана представила ему Авраама Авраама, назвав его начальником следственной группы. Сержант Лиор Зайтуни пожал ему руку и протянул факс.
– В районе времени нападения ни входящих, ни исходящих звонков не было, но взгляните сюда: с десяти вечера – больше десяти неотвеченных звонков с одного и того же номера, – сказал сержант. – В полдвенадцатого она ему ответила и проговорила с ним четыре минуты.
Авраам сразу понял, что этот номер ему знаком. Он открыл свою записную книжку и стал ее листать, но Зайтуни опередил его.
– Это номер человека по имени Хаим Сара, проживающего на улице Аронович в Холоне, – сказал он, и Илана посмотрела на Авраама. Инспектор кивнул, но не смог ничего добавить – он уже звонил Натали Пинхасовой, и как раз в этот момент она ему ответила.
Авраам спросил, известно ли ей, что произошло этой ночью, и она сказала, что да. Когда Хава Коэн не пришла в детсад, Натали позвонила ей, но трубку никто не взял. Тогда она позвонила ее сыну, и тот рассказал про нападение. Пока что садик был открыт, поскольку некоторые родители уперлись, что не могут в середине дня забрать детей домой, но Пинхасова надеялась, что к обеду придут все и она его закроет.
– А дети Хаима Сары в садик пришли? – спросил Авраам.
– Нет, – ответила помощница воспитательницы. – Может, мне нужно было позвонить вам, но я совсем забыла. Отец Шалома уже вчера мне сказал, что ребенок не придет, потому что они уезжают.
Когда они остались вдвоем в офисе, Илана попросила Авраама рассказать про Сару, и тот повторил в подробностях признание, полученное у него в кабинете. В общем-то, он о нем мало что знал. Пока что. Пожилой отец двух маленьких детей, ему пятьдесят семь лет. Без криминального прошлого. На допросе представился человеком, занимающимся кейтерингом. На протяжении всей беседы у Сары проявлялись признаки страха. Его ответы были краткими и отрывистыми, будто у него были затруднения с речью.
Вызвал ли он у Авраама подозрение? Может, на мгновение, как раз когда ответы стали поподробнее. Что насторожило инспектора, так это разница между запинками при ответах на как бы простые вопросы – и подробным и обстоятельным рассказом про стычку с Хавой. Как будто этот ответ Хаим подготовил заранее.
– Но на том этапе главные мои подозрения были связаны с враньем Хавы Коэн, и может быть, я не очень-то уследил за остальным, – признался Авраам.
Если нападавший действительно Сара, то его мотивы были вполне понятны: он подозревал, что Хава Коэн обижает его сына. Он, хотя и отрицал это при допросе, все же признался, что их разговор перерос в грубую словесную перебранку. Почему он не обратился в полицию или в Министерство образования? Может, потому что не знал, как это сделать? Сара утверждает, что его жену на допрос вызвать нельзя, поскольку она уехала на Филиппины и когда вернется, он не знает. Этот ответ тоже пробудил в Аврааме какое-то сомнение. Не отправилась же она на Филиппины с билетом в один конец? Но Сара вызвал у Авраама и доверие, а то и жалость. И, может, именно поэтому инспектор сейчас вдруг решил, что следует немедленно его задержать.
Илана положила ручку на стол.
Пару минут они сидели, не произнося ни слова. Глядели друг на друга в молчании, тоже хорошо знакомом Аврааму. Это было молчание перед принятием решения. Отчет уже не разделял их. Но если б поутру инспектор не прочел его, он, быть может, не увидел бы того, что увидел. Наконец Лим тихо сказала:
– Я хочу разыскать его, но пока не задерживать.
– Да ну же, Илана! Перед тем как напасть, он звонил ей не меньше десяти раз. И она вышла из дома сразу после разговора с ним или с его женой. Дай мне на него пару часов – и следствию конец.
Лим улыбнулась:
– Вижу, самоуверенность к тебе вернулась… Прекрасно. Но у нас есть время, Ави, и перед этим нам еще много чего надо сделать. Я хочу, чтобы на этот раз мы пришли к аресту и допросу подготовленными и передали в прокуратуру готовое дело, без сучка без задоринки. Давай подождем результатов из лаборатории. Место преступления очень грязное. И, может быть, у нас будут отпечатки пальцев, подошв и ДНК. И не забывай, что, если повезет, Хава Коэн может в любую минуту очнуться и сказать нам, кто на нее напал. Я понимаю твои ощущения, но арестовывать его сейчас на основании косвенных улик – это как стрельнуть самому себе в ногу. Я потребую полного запрета на разглашение информации. Не только об имени жертвы, но и о самом нападении. А пока что возьмем его на мушку и установим за ним слежку. Проверь это дело с поездкой. И узнай, какая у него машина и ездил ли он на ней этой ночью. Пройдитесь по всем видеокамерам по пути из Холона в Тель-Авив. Я хочу увидеть его машину по дороге к месту нападения. Постарайся выяснить, уехала его жена или нет. Если он соврал и она в Израиле, мы получаем еще деталь, вписывающуюся в нашу историю, и можем предположить, что Хава Коэн договорилась о встрече с ним. Только давай застрахуемся, чтобы он не сбежал, идет?
8
О Джени он думал с самого утра, как проснулся. В его воображении она была невероятно живучей. Наверное, он видел ее во сне. Только этим все и можно объяснить, но о чем был сон и что там случилось, Хаим не помнил. В голове у него плавали размытые клочки воспоминаний: толстые ступни ног, коричневые ляжки, полоска волос, тянущаяся от пупка и по животу вниз. Лицо скрыто подушкой. Вроде бы он видел во сне и улыбающееся лицо Агапитоса, водителя. И еще одно воспоминание осталось с той ночи: широкое прямоугольное окно с деревянной рамой, глядящее на маленький дворик, из которого несутся визги.
