Они уселись на землю, прислонившись спинами к теплому валуну и используя ствол дерева в качестве прикрытия, и принялись поглощать свой рацион, дожидаясь сумерек. Эти безвкусные кубики только утоляли голод, давая им энергию, но пустой желудок по-прежнему требовал свежего мяса.
Они поочередно чуть вздремнули. Последние лучи солнца все еще скрашивали небо, когда Тревис решил, что образовавшиеся тени могут послужить достаточным укрытием. Он не имел представления, какое оружие может оказаться у беглеца, и потому предпочитал действовать с особой осторожностью. Хотя в качестве передвижения тот использовал лошадь, у него вполне могли оказаться винтовка или пистолеты.
Для рукопашного боя луки апачей представляли собой небольшую ценность, но вот ножи были просто незаменимы. И все же Тревису хотелось взять беглеца в плен без кровопролития, в надежде получить так нужную им информацию. Поэтому он даже не вытащил нож из-за кушака, когда они двинулись вперед быстрыми перебежками, скрываясь в полутенях сумеречного света.
Тревис нырнул в фиолетовую тень и неожиданно впереди блеснули желтые глаза Нагинлты, который уже поджидал его. Тревис махнул рукой и постарался как можно более четко поставить задачу, которую предстояло выполнить койотам во время нападения. И тут же остроухий силуэт койота растворился в сумерках. Где-то наверху дважды прокричало пушистое маленькое существо – условный сигнал. Цуай вышел на исходную позицию. Неподалеку разразилось сначала тявканье, постепенно перешедшее в вой, а потом во всхлипы – койоты принялись за дело. Концерт удался на славу, Тревис, не теряя ни минуты, бросился вперед. Заржала испуганная лошадь, послышался глухой стук копыта о гальку, куст, прятавший беглеца, заколыхался, рухнула часть веток навеса.
Тревис несся как на крыльях, беззвучно отталкиваясь от земли ногами, обутыми в легкие мокасины. В этот момент койот выписал особо заливистую руладу, закончив свой живописный вой на самой высокой ноте. И когда он внезапно замолк, в наступившей тишине по всему распадку покатилась волна эха, рассыпалась осколками и растворилась в дали. Тревис напрягся перед броском.
Градом посыпались сучья, образовывавшие укрытие, и из впадины вздыбилась лошадь, ее голова хорошо стала видна на фоне темнеющего неба. Размытая, неясная фигура беглеца металась внизу, пытаясь осадить встревоженное, испуганное животное. Как видно, оружия у него не было. Момент самый подходящий.
Тревис прыгнул. Ловкое тело опытного охотника сгруппировалось в броске. Руки сработали быстро и автоматически – одной перехватив горло, а другой притиснув руки беглеца к корпусу. Тот отчаянно забился, крик боли и страха сорвался с его губ, он попытался вырваться, но Тревис крепко держал жертву. Однако устоять на ногах ему не удалось. Он повалился, увлекая за собой незнакомца. Пыхтя и борясь, они покатились под ноги лошади, и только тогда, наконец, Тревису удалось уложить его на лопатки, прижав предплечьем горло, а правой давя на диафрагму.
Тяжело выдохнув, противник бессильно обмяк. Но Тревис не спешил его отпускать, незнакомец дышал тяжело и надрывно. Он явно находился в сознании, прибегнув к уловке. Тревис напряженно замер, вслушиваясь в окружающие его звуки. Он слышал, как подбежал Цуай, подхватил лошадь за поводья и, ласково поглаживая по лбу, принялся успокаивать ее. Ничего этого Тревис видеть, конечно, не мог, потому что уже наступила темнота, и только острый слух воина подсказывал ему события во всех деталях.
Незнакомец по-прежнему лежал неподвижно, не проявляя никакой активности. Так можно и до утра обниматься, с неожиданным весельем подумал Тревис, и стал медленно ослаблять хватку. Похоже, противник только этого и ждал. Он попытался вырваться, но его реакции было далеко до ловкости и быстроты настоящего воина. Одним движением Тревис перехватил его и, перевернув незнакомца на живот, свободной рукой сжал невероятно тонкие запястья.
– Кинь веревку, – окликнул он Цуая.
Юноша подбежал с запасной тетивой, и в несколько секунд им удалось скрутить беглеца, который теперь даже и не сопротивлялся. Тревис перевернул пленника на спину и, ухватив за волосы, приподнял голову, стараясь разглядеть получше лицо в тусклом свете луны. Неожиданно волосы рассыпались, и Тревис с удивлением заметил, что это длинная коса. Теперь он сумел разглядеть лицо пленника. Оно было пыльным, но по обеим щекам пробегали чистые дорожки слез. Большие светлые глаза смотрели на него с яростью и ненавистью, и Тревису вдруг стало ясно, что эти слезы – слезы гнева и ненависти, а отнюдь не страха.
Несмотря на грубые мужские штаны, заправленные в кожаные сапоги с закругленными носками, и грубо сотканную накидку, их пленником оказалась женщина, и не просто женщина, а молодая и очень привлекательная. И, учитывая ситуацию, весьма разгневанная. Правда, за этим гневом и яростью Тревис почувствовал страх, страх человека, который обречен бороться против сильного и хитрого врага без всякой надежды победить. Прошло несколько секунд, и когда наконец пленник разглядел лица тех, кто на него напал, гнев и ярость сменились, удивлением. Тревис понял, что она ожидала нападения других людей, вот почему ее так поразила их внешность. Розовый язычок деликатно облизнул припухлые губы, и в больших глазах появился страх, но уже перед неизвестностью, которая ее ожидала.
– Кто ты? – спросил Тревис по-английски.
Последовавшая реакция рассеяла все сомнения, что она могла быть не с Земли. Она взволнованно ахнула, невольно дернувшись под его руками.
– Кто ты? – со странным, тягучим акцентом переспросила она Тревиса. Стало очевидно, что английский ей чужд.
Тревис потянул ее за плечи, она забилась, пытаясь высвободиться, но тут же затихла, поняв, что он просто помогает ей сесть. Страх исчез, и теперь она оглядывала обоих мужчин с острым интересом.
– Вы не принадлежите к сыновьям Голубого Волка, – решительно заявила она.
Тревис усмехнулся.
– Я – Фокс, – сказал он, для верности потыкав себя в грудь. – И койоты – мои братья, – он щелкнул пальцами, и две небольших тени беззвучно выросли из темноты. Ее глаза широко раскрылись от удивления. Как видно, только теперь она осознала связь между койотами и напавшими на нее людьми.
– Эта женщина тоже из нашего мира, – высказался Цуай, оглядывая пленницу с нескрываемым интересом. – Но она не принадлежит ни одному из наших кланов.
Сыновья Голубого Волка? Мысли Тревиса вновь вернулись к удивительно знакомой сцене, увиденной на куртке. Кто же называл себя таким замысловатым прозвищем... где и когда?
– Так чего же ты боишься, дочь Голубого Волка? – задал он вопрос.
Кажется, этот вопрос задел чувствительную струну. Глаза снова наполнились животным страхом. Она запрокинула голову, вглядываясь в потемневшее ночное небо.
– Флайер! – ее испуганный голос прозвучал тихо и приглушенно, словно она опасалась, что даже малейший шепот может донестись до звезд, которые только начали выступать на черном покрывале неба. – Они выследят. Прилетят. Я не успела вовремя добраться до гор.
