Вздохнув, девочка вслед за ним обогнула здание и направилась в сторону тропы, которая вела на холм. Пес уже начал пробираться сквозь кусты и ускорил ход — настолько, что Клэр с трудом удавалось за ним угнаться.
Волк, вернись! — приказала она.
Клэр разочарованно наблюдала, как пес ускользнул в подлесок. Вот тебе и послушание — даже собака, и та ее не уважает.
На полпути к вершине холма Клэр бросила преследовать пса и плюхнулась на валун. Отсюда ей была видна крыша школы. Конечно, из Логова Шакалов открывался куда более красивый вид, однако и здесь было на что полюбоваться, особенно таким ясным утром, когда солнце золотило поверхность озера. Сейчас автобус наверняка уже выехал за ворота и направился в Квебек. К полудню студенты пообедают в каком-нибудь крутом французском ресторане — во всяком случае, Брайана постоянно хвасталась этим, — а потом отправятся на экскурсию в Квебекский музей и поднимутся на скалу в лифте.
«А я тем временем вынуждена сидеть на этом дурацком камне», — подумала Клэр.
Она отколупнула кусочек лишайника и сбросила его вниз. Подумала: а может, Уилл и Тедди уже позавтракали? Может быть, им захочется вместе пострелять из лука? Но, вместо того чтобы начать спуск с холма, Клэр улеглась на спину и, словно змея, греющаяся на солнышке, растянулась во весь рост на валуне и закрыла глаза. Затем она услышала, как скулит собака, и почувствовала, что Волк коснулся ее обтянутых джинсами ног. В ответ девочка погладила пса по спине, радуясь прикосновению к шерсти. И почему общество собаки так утешает? Может быть, потому что от этих животных нет надобности прятать свои чувства, нет необходимости фальшиво улыбаться при них?
— Старина Волк, — пробормотала Клэр и открыла глаза, чтобы поглядеть на собаку. — Что же ты принес мне?
В пасти у пса был какой-то предмет, который, судя по всему, он не собирался отдавать. И только когда Клэр потянула у него изо рта добычу, Волк наконец-то отпустил ее. Кожаная перчатка, черная. Где в здешнем лесу пес мог обнаружить перчатку? От нее исходил гадкий запах, и вся она блестела — Волк ее обслюнявил.
Поморщившись, Клэр подняла находку с земли и почувствовала, какая она тяжелая. Заглянув внутрь, девочка увидела там что-то белое. Она перевернула перчатку и как следует потрясла ее. При виде того, что выпало из перчатки, Клэр закричала и отшатнулась, чтобы оказаться подальше от валуна, на котором лежала вонючая находка.
Рука.
— Их почему-то всегда находят собаки, — констатировала Эмма Оуэн.
Маура и судмедэксперт штата Мэн стояли в пестрой полутени леса, прямо у их лиц жужжали насекомые, а в воздухе стоял густой трупный запах. Маура вспомнила другие тела, которые ей приходилось осматривать за последние годы и которые тоже были отрыты собаками; эти животные особенно остро чуют подобные спелые сокровища. Несмотря на то что эти останки лежали далеко, в нескольких сотнях метров по склону холма, Волк учуял запах и отыскал их в зарослях — густой подлесок частично скрывал тело. Мужчина — судя по телу, мускулистого и спортивного вида — был одет в камуфляжные брюки с многочисленными карманами, темно- зеленую ветровку, футболку и высокие спортивные ботинки. На лодыжке по-прежнему был закреплен нож с зазубринами, а ружье с телескопическим прицелом этот человек установил на ближайшем от него валуне. Покойный лежал на боку, подставив правую сторону лица и шеи ветрам и дождям. Падалыцики уже потрудились: оголили кости на голове, погрызли носовые хрящи и даже забрались в правую глазницу; теперь там была пустая дыра — все содержимое выскребли. Собачьи, решила Маура, заметив следы зубов на остатках кожи и пунктирные отметины на тонкой глазничной кости. Скорее всего, койоты. А в этой удаленной от города местности, возможно, и волки. Даже в такой паутине вьющихся растений причина смерти была прекрасно видна — алюминиевая стрела с темно-зеленым пером, наконечник которой был глубоко утоплен в левом глазу.
В иных обстоятельствах Маура наверняка решила бы, что незадачливый охотник по неосторожности убил своего несчастного собрата. Однако этот человек незаконно ступил на землю «Вечерни», а с валуна, на котором он установил ружье, открывался отличный вид на долину и расположившуюся внизу школу. Он мог наблюдать за теми, кто приезжал и кто уезжал оттуда.
Хоть Маура и привыкла к неприятным запахам, даже ей пришлось отвернуться, когда тело перекатывали на пластиковый мешок; при этом поднялся такой отвратительный запах, что Маура закашлялась и прикрыла рукой нос. Сослуживцы доктора Оуэн были полностью обмундированы и в масках, а Маура находилась здесь всего-навсего как зритель, на ней были лишь перчатки да бахилы, — медэксперт из большого города, пытающаяся доказать, что она хорошо закалена и гниющий труп ей не помеха.
Доктор Оуэн опустилась на корточки возле трупа.
Тут едва ли устойчивое трупное окоченение, — заметила она, пытаясь согнуть конечности в разных направлениях.
Прошлой ночью было десять градусов, — произнес один из полицейских детективов штата. — Не холодно.
Медэксперт приподняла край футболки погибшего и обнажила живот. Изменения, связанные с аутоцитолизом, были очевидны даже с того места, где стояла Маура. Смерть запускает целый каскад изменений в мягких тканях — выделяющиеся ферменты переваривают белки и разрушают мембраны. Кровяные клетки разрушаются и просачиваются сквозь стенки сосудов, и в супе из этих питательных веществ пируют бактерии, заполняя брюшную полость газами. Бросив вызов зловонию, Маура опустилась на корточки возле доктора Оуэн. Она увидела синие вены, сеткой проступившие на вспухшем животе, и поняла: если спустить брюки, они увидят мошонку, разбухшую от тех же самых газов.
От сорока восьми до семидесяти двух часов, — постановила доктор Оуэн. — Вы согласны?
Маура кивнула.
Если принять во внимание относительно небольшой ущерб, нанесенный падалыциками, я бы склонилась к нижней границе этого интервала. Разрушения ограничиваются головой, шеей и… — Маура умолкла, глядя на костлявый обрубок, торчащий из рукава куртки, — …рукой. Вероятно, запястье было обнажено. Так до него и добрались.
Доктор Айлз задумалась, попробовал ли Волк на вкус свой прогнивший трофей, прежде чем принести его Клэр. «Дружественный собачий поцелуй после этого будет не столь уж приятным», — решила Маура.
Доктор Оуэн ощупала куртку и брюки погибшего.
Здесь что-то есть, — сообщила она и достала из кармана брюк тонкий бумажник. — А вот и удостоверение личности. Водительские права штата Вирджиния. Рассел Ремсен, метр восемьдесят пять, восемьдесят шесть килограммов. Каштановые волосы, голубые глаза, тридцать семь лет. — Она поглядела на труп. — Вероятно. Будем надеяться, что отыщутся снимки его зубов.
Маура поглядела на лицо погибшего: половина была обглодана, другая распухла и была испещрена полосками трупной жидкости. Трупный пузырь раздул нетронутое веко, и оно набрякло уродливым мешком. С правой стороны падальщики содрали с шеи кожу и мышцы. Эти повреждения тянулись до самого ворота одежды; там острые зубы уже прокусывали и трепали ткань в попытке добраться до груди. Дальше последовало бы извлечение внутренностей: животные вытащили бы сердце, легкие, печень, селезенку и принялись бы пировать. Они вырвали бы конечности из суставов — такие трофеи легко унести в свои логова малышам. Лес тоже постарался бы — вьюны заплелись бы вокруг ребер, остальное изъели бы и изрыли насекомые. Через год, подумала Маура, от Рассела Ремсена осталась бы лишь горстка костных фрагментов, рассыпанных между деревьями.
