– То есть это все? – скривился Иноземцев. – Одежда и ладанка?
– Не совсем, – смутился адвокат. – Рост, возраст… Смерть наступила не от ожогов, а по иной причине. Три ножевых ранения, полученных ранее, нежели наступил пожар, увы, говорят, что юноша был убит до того, как занялся огонь и раздался взрыв.
Иноземцев недоверчиво покачал головой.
– И вы полагаете, Уль… Элен Боникхаузен пырнула внука Лессепса ножом, а потом вернулась, чтобы оросить тело слезами?
А про себя добавил: «Так еще лучше. Достать просто труп, ударить по нему ножом, а потом подбросить его гораздо удобней, нежели достать труп, непременно погибший от ожоговых мук. Тут и особенности имеются тонкие. К примеру, опаленные органы дыхания, сожженная роговица. А вот узнать после того, как тело обуглилось, были нанесены они прижизненно али нет, тут уж нипочем не узнаешь».
Хотел было сказать об этом адвокату, да смолчал. Что он за человек, Иван Несторович не знал, потому не хотелось открывать всех замыслов. Какой-то он чудаковатый. К тому же пришлось бы тогда объяснять, какой Элен Боникхаузен была затейницей, а это лишнее.
– Вы правы, возвращение ее не вяжется ни в какие законы логики. Я не знаю, что и делать, – продолжал тот. – Все указывает на то, что моя подопечная убила в гневе своего возлюбленного. А вернулась, ибо раскаялась… А может… Может, он мучился от ожогов, а она милостиво решила покончить с его страданиями. При этом остается загадкой, как ей удалось не сгореть самой и отделаться лишь ссадиной на виске. Увы, говорить она не желает. А может, и вправду повредилась головой и не помнит, как все вышло. Так что мне остается лишь упорствовать в смягчении ее наказания, ведь благодаря девушке задержан опасный преступник, да и попробовать доказать, что месье Ромэна она зарезала из жалости…
– Очень может быть. Почитать бы заключение, – в задумчивости проронил Иван Несторович. – Но сначала повидаемся с Жане и Паризо. Сейчас как раз закончились занятия в Сорбонне, и они должны быть у Пастера. Если меня кто-нибудь подменил на лекциях, то нам повезло и мы их там застанем.
Магазин был бегло осмотрен. Взрыв произошел на первом этаже, в одной из задних комнат, снесло несколько перегородок, обвалился потолок. В центре, где сдетонировала бомба, уцелеть было невозможно, любого при такой мощи разорвало бы на куски. Иноземцев решил, что еще вернется поглядеть, нет ли потайных дверей и подвалов. Он был уверен, что таковые быть должны, хотя тот факт, что полиция ничего не нашла, настораживал.
Почему-то вновь сработала осторожность, про подвалы смолчал, бросив на растерянного адвоката недоверчивый взгляд. Тот оглядывал стены, комкая в руках изрядно помятый котелок. Иноземцев дал бы десять против одного, что у юноши это первое дело.
– Странно, что Ромэн просто сгорел, – сказал доктор. – Посмотрите, как раскурочило стены. Его нашли под лестницей. От лестницы почти ничего не осталось…
– Вероятно, он успел убежать вглубь.
– Стало быть, Уль… Элен Боникхаузен его откуда-то перенесла?
– Да, скорее всего, так. Но было бы гораздо легче, если бы она рассказала со своей стороны о происшествии.
Иноземцев усмехнулся.
– Поедемте на улицу Дюто. Хочу послушать господ студентов.
На лекциях его замещал Эмиль Ру. Иноземцев, открыв дверь в аудиторию и увидев молодого ученого за кафедрой, со страстью что-то объяснявшего, почувствовал ревнивый укол в сердце. Месье Ру не сразу обратил внимание на уже дважды постучавшего Ивана Несторовича, но, когда заметил, встревоженно спустился с кафедры и подбежал к двери.
Доктор наскоро поведал суть дела и попросил вызвать к нему в коридор сначала Жане, а потом Паризо по очереди.
Оба молодых человека с лицами сплошь в ссадинах, до смерти перепуганных, измотанных, уже успевших побывать и у Ташро, и на месте преступления, и в доме Лессепса, где их лично допрашивал отец погибшего, проявили, однако, верх усердия и терпения, давая показания и доктору Иноземцеву. Отчаяние на их лицах описать словами было нельзя. Вот история, которую они рассказали.
С недели три назад Ромэн поведал своим друзьям, что не может больше терять времени впустую у русского учителя и намерен искать кого-нибудь другого, кто помог бы ему начать заниматься более важными исследованиями, нежели просто чиркать по десять страниц в день на темы, совершенно ему неинтересные. Более того, он со вздохом сожаления, перерыв все записи его – то есть Ивана Несторовича, – понял, что тот не занимается ничем, хотя бы чуточку близким к пороху или изготовлениям взрывных устройств. Весь спектр его работы – пациенты да безобидные бактерии, патогенные клетки и микроорганизмы. И Ромэн свел знакомство с анархистом Леоном Леже, который знал одного очень толкового профессора из Сен-Дени, весьма ловко собирающего бомбы. Анархист за большие деньги обещал продать ему образец и чертежи, а позже и познакомить с самим профессором. В ночь после помолвки должна была состояться покупка. Дождались, когда пробило два часа, и отправились на улицу Риволи, где обитал Леже. Это был очень худой, низенький, чернобородый фанатик с желтым лицом и бегающим взглядом. Он коротко пояснил, как механизм, им принесенный, работает, передал блокнот… И тут появилась невеста Ромэна. Она вытащила нож, накинулась на Ромэна, как кошка. Оба сцепились так быстро, что никто и глазом не успел моргнуть, даже бывалый с виду разбойник Леон Леже пребывал в недоумении. Они опрокинули стол, на полу что-то вспыхнуло, и все, не думая, ринулись на улицу. Все, кроме Ромэна и Элен.
До этого момента рассказы обоих студентов выглядели одинаковыми. А дальше…
Жане, полностью повторив версию адвоката, утверждал, что видел, как девушка проскользнула в дверь под лестницей, Ромэн же кинулся за ней, очевидно, в порыве ее спасти. Но озадачил Паризо, сказав, что, когда Леже, подхватив с пола свой блокнот и чуть ли не спотыкаясь, помчался ко входу, оба как-то странно сначала посмотрели друг на друга, а потом на лестницу и очень синхронно дернулись в ее сторону.
– Я было подумал, – сказал юноша, – что они внезапно увидели кого-то или что-то и вместе разом бросились туда наперегонки.
Глава VI. Эксгумация
Иноземцев не был сыщиком, он не знал тонкостей дедукции и индукции в тех областях, что выходили за пределы человеческого тела. Поставить диагноз – пожалуйста, но объяснить причину смерти без тела – это как самого себя лечить, ощущение абсолютной слепоты. Все те подробности, что он выяснил, не сказали ему ровным счетом ничего. Куда делась Ульяна во время взрыва? Может, под стол забралась, может, в шкаф, может, в подвале схоронилась? И почему Паризо настаивает, что Ульяна с Ромэном помчались к лестнице одновременно, оба разом? Неужели Ромэн просто не успел спрятаться? Да, зачем же они не побежали вместе со всеми, а в глубь дома? И что они могли там увидеть?
Шли вверх по улице Дюто месье Герши и Иван Несторович молча, каждый в своих раздумьях. Иноземцев разрывался между двумя страстными желаниями – исследовать подвалы под магазином и произвести анатомирование тела. Но подвал исследовать при адвокате никак нельзя, а вот на тело взглянуть… Как врач и как человек, хорошо знавший Ульяну, он считал ключом ко всем разгадкам лишь вскрытие. Тут внезапно вспомнилось, что похороны на кладбище Пер-Лашез именно сегодня.
