– Ну, прошу вас, – жалобно простонала девушка, по-прежнему обращаясь только к Иноземцеву, – повлияйте на Кирилла Марковича, пусть он спрячет оружие. Я и без того в тюрьме настрадалась.
– Где Ромэн Лессепс? – повторил Иван Несторович и заставил себя нахмуриться, хотя благодушно-детский вид девушки в мужском костюме и с панамой набекрень был столь забавен, что серьезное выражение лица сохранять удавалось с трудом. – Ведь это ваших рук дело – записка? Вы организовали похищение собственного жениха?
Ульяна выпрямилась в кресле, глаза ее сделались еще больше. Захлопав ресницами, она воскликнула:
– Как вам могло прийти такое в голову? Я, конечно, бываю изобретательна, но не до таких степеней.
– Какая еще записка? – взревел Делин, почуяв, что ему не все известно. – Какое похищение? Сейчас ты мне все расскажешь, шельма бюловская…
С этими словами едва было не набросился на девушку, Иноземцеву насилу удалось его удержать. Ульяна с изумлением глядела на двух сцепившихся мужчин.
– Ус-спокойтесь, Кирилл Маркович, успокойтесь, – пытался Иван Несторович вырвать из рук исправника пистолет. – Давайте выслушаем ее.
– Действительно, – вставила Ульяна, подбоченившись, – давайте меня выслушаем. Будь я повинна в таких страшных преступлениях, наверное, уж не пришла бы к вам сюда.
Делин замолк: прекратил сдавленные рычания и выпрямился.
– Все никак алмазы мне простить не можете? – покачала головой девушка.
– Вы обокрали императора!
– Ничего подобного, я всего лишь взяла свое приданое. А вы, вы – убили моего дядюшку и хотели алмазы себе присвоить.
– Неправда. Иван Несторович имел возможность убедиться в этом, а также и в том, кто его водил все время за нос и пугал гиеной. Снотворное-то я ему не дал
[20].
– Фу, вы не выполнили уговор. Это совсем не по-мужски.
Делин открыл было рот, чтобы ответить, но, от возмущения поперхнувшись, зашелся кашлем.
– Но ведь еще раньше его не выполнили вы, – едва не задыхаясь, выдавил он.
– Мне можно, я ведь не мужчина и слово держать не обязана.
– Вернемся к делу, – резко прервал препирания двух заговорщиков Иноземцев. – Я хочу знать, где Ромэн и что произошло в тот день на Риволи?
С лица Ульяны медленно сошла улыбка. Она подняла на колени грифона, прижала к себе его лохматую мордочку и всхлипнула.
– Я не хотела бы вам рассказывать… Но раз пришла… А пришла, чтобы просить помощи, в случае если мне не удастся вызволить Ромэна самой.
– Так значит, это не вы его похитили?
– Разумеется, нет!
– Кто-нибудь объяснит мне, кто кого похитил? – Делин спрятал пистолет и, скрестив руки на груди, приготовился внимать.
В двух словах Иноземцев поведал бывшему исправнику о том, что произошло в зале заседания после его ухода. Делин рассмеялся.
– Конечно, это она, непременно она. И думать нечего. Мой вам совет, Иноземцев, не смейте ей верить. Даже не слушайте. Она, как сирена, лишь начнет свою песню – все вы в ее власти.
Ульяна насупилась, поджав губы.
Иноземцев помолчал с минуту, в раздумьях глядя в сторону, а потом назидательно заметил, обратившись к девушке:
– А чего вы такое обиженное лицо делаете, Ульяна Владимировна? Правильно Кирилл Маркович говорит, не стоит вам верить. А как поверишь, коли вы ни одного слова правды за всю свою жизнь не сказали?
– Я каюсь, Иван Несторович, правда. Признаюсь, заигралась я, вот теперь в беду попала и Ромэна вовлекла. Но так получилось… Хотели мы отпор дать одному негодяю, а он нас вокруг пальца обвел. Хотели его обмануть, а обманутыми сами оказались. Знали бы вы, как я страдала от мысли, что Ромэн сгорел. Если б не ваша ученость, носила б я этот грех на душе всю жизнь. Но, слава богу, не все потеряно. Раз жив он, я его найду.
– Как вы собираетесь его искать?
– Иван Несторович, ну что вы за человек такой, – возмутился исправник и хлопнул себя по бокам. – И охота вам на одни и те же грабли каждый раз наступать, а?
– Погодите, Кирилл Маркович, а вдруг и вправду Ромэна найти удастся. Итак, что за негодяя вы разыграть хотели? – обернулся Иноземцев к девушке.
– Нехороший человек, сразу скажу, но очень могущественный, – начала рассказ Ульяна. – Он у Лессепса правая рука, как раз делами панамской кампании ворочает, деньги из государственной казны ворует, долги Лессепсов множит, а сам в рулетку каждую ночь играет. Уже и месье Эйфель это заметил, и много еще кто, но сами Лессепсы в нем души не чают, большие надежды возлагают на его таланты финансиста, думают, что он спасет-таки канал. Это с его руки панамская афера все еще жива и продолжает качать деньги из бедных буржуа и множить число обманутых акционеров.
– Да-а? – насмешливо протянул Делин.
– Кто же это? – пропустив мимо ушей недовольное бурчание исправника, спросил Иноземцев.
– Барон Рейнах, – торжественно объявила Ульяна.
Иноземцев приподнял брови, сделав вид, что признание девушки удивило его, на самом же деле имя это он впервые слышал. Может, Ромэн когда и упоминал его, но ведь внимал ему доктор редко.
– Дело в том, что Ромэн не умеет держать язык за зубами, да к тому же чрезвычайно эмоционален. Едва узнал о дурных пристрастиях барона, как тотчас же отправился к нему и в гневных тонах свое им недовольство высказал, пригрозил, что пожалуется деду, если тот не прекратит вводить его семью в заблуждение. После сего инцидента следовало ожидать от месье Рейнаха чего угодно, от какой-нибудь мелкой пакости до самого настоящего покушения. Тем более что в пылу гневных объяснений барон тоже стал угрожать – обещал ткнуть деда носом в анархические дела Ромэна. И всякий раз не упускал момента, чтобы не намекнуть то месье Шарлю, то почтенному дедушке о том, какой их отпрыск анархист и с какими нехорошими людьми он водится.
И вот однажды подошел к Ромэну странный незнакомец и стал намекать на то, что знает сколь охотлив юноша до разного рода взрывательных механизмов, сказал, что в деньгах срочно нуждается и мог бы снабдить чертежами одной весьма современной модели, да еще и образец жаловать за некоторую плату. Ромэн обещал подумать, а я, когда узнала сию историю, тотчас догадалась, чьи происки были в лице бородатого террориста, коим оказался этот самый Леже. Барон купил его, чтобы подставить внука Лессепса, обзавестись неопровержимыми доказательствами причастности его к террористической организации, прижать к стене и добиться еще большего влияния на деда.
Иноземцев хмурил брови, пытаясь вникнуть в суть, Делин, заложив руки за спину, вышагивал взад-вперед, изредка ухмыляясь, но все чаще он останавливался, поглощенный рассказом, замирал – волей-неволей слушал.
