– Нет!
– Что нет? Что вы заладили: нет да нет? Хотите пари? Я иду сегодня с вами! Скажете ей об этом. Поглядим на ее удивленное личико. Вот увидите, месье доктор, она тотчас откажется от нашей помощи.
– А если не откажется?
– Тогда она о себе слишком высокого мнения. Нас обоих ей не потянуть. Вы-то ладно, уши развесили, в рот ей глядите. Но меня уж не провести, не-ет. Пойдем втроем и поглядим, кто кого.
– А что, если и вправду барон этот и есть «Доброжелатель» из газеты? Вы исключаете эту вероятность?
Кирилл Маркович нахмурился и, сделав еще один круг по комнате, недовольно пробурчал:
– Нет, не исключаю. В этой жизни ничего нельзя исключать.
Потом он сел рядом с доктором на кушетку и после продолжительной паузы добавил:
– У Рачковского в Сюрте много осведомителей, а также и русских филеров полно. Я, думаете, все это время без дела сидел? Нет, Кирилл Маркович без дела не сидел, навел кое-какие справки об этом человеке. Барон Жак Рейнах… Дело в том, что этот немец и вправду нечист на руку.
Пораженный услышанным, Иноземцев поднял на Делина глаза.
– И? – едва ли не взмолился он.
– Он давно спонсирует панамскую кампанию из своих личных сбережений, но… Но, оказывается, на самом деле ворует общественные деньги через посредство министра финансов министерства Тирара – Мориса Рувье, ярого противника народного героя Булонже – Жоржа Клемансо, а также некоего Корнелиуса Герца, который с его руки активно участвовал в подкупе сенаторов и депутатов. Но это все, что мне удалось узнать.
– Так, стало быть, Ульяна права!
– Приворовывать – это, батенька, одно, а человека в неволе держать – совсем другое. На что ему такой риск, а?
– Задолжал, наверно, много. Вот и нашел способ решения финансовых трудностей.
Делин нахмурил брови, пошевелил усами в раздумьях.
– Не верю я ей, – сказал он в сердцах. – Что-то мне подсказывает, опять она задумала какую-то каверзу, феерическое выступление. И история с синим саквояжем у входа во Дворец Изящных Искусств – ее рук дело, как пить дать, ее.
Иноземцев было приготовился выступить с пылкой защитой, но вдруг вновь раздался звонок. На сей раз на крыльце стоял Эмиль Герши.
– Что его привело сюда? – проворчал доктор, подойдя к окну.
– Ну не зуб больной дергать, наверное, – досадливо отозвался Делин. – Видать, опять что-то стряслось. А может, мальчишка ваш отыскался?
Иван Несторович поспешил к двери.
Адвокат смущенно поклонился, рассыпался в приветствиях и извинениях, потом мялся на пороге, не решаясь войти и поведать, зачем явился.
– Очень хорошо, что я застал вашего пациента, месье Иноземцев. Я был бы благодарен, если бы вы представили меня ему.
Иноземцев насторожился, но просьбу молодого человека исполнил.
– Дело в том, что я как раз знаю особу, о которой вы упоминали в суде, месье Делин… – заговорил адвокат после непродолжительной церемонии знакомства, заставив Ивана Несторовича ощутить, как онемели руки. – Имя ее несколько раз упоминалось в газетах, в заметках разнообразного характера.
Он достал блокнотик и стал искать в нем какую-то из своих записей.
– Вот, – оживился он, – нашел! Газета «Фигаро» – упоминание о найденных в колыбели для подкидышей приюта Святого Доминика трех крупных алмазах с запиской, подписанной именем Элен Бюлов.
Иноземцев застыл, в удивлении глядя на адвоката, позабыв, что слова его были обращены Кириллу Марковичу и их следует перевести.
– Месье Герши интересуется Элен Бюлов, – выдавил из себя он наконец.
– И что же хочет узнать? Что он говорит? – Глаза Делина вспыхнули огнем.
– В газетах, говорит, о ней писали, – проронил Иноземцев, напряженно размышляя, как же отделаться от них обоих.
– Что же писали?
Иноземцев окатил бывшего исправника ледяным взглядом и, повернувшись к Герши, заговорил по-французски:
– Месье Делин нынче торопится. Он просит извинений и надеется, что завтра в это же время встретит вас у меня в лаборатории. Тогда-то вы и обсудите вышеназванную особу по имени Элен Бюлов. Я, к сожалению, тоже спешу чрезвычайно. Месье Пастер давно ожидает меня в Институте, а со всей этой суетой я никак к нему не попаду.
Адвокат смущенно поклонился и, заверив, что непременно явится завтра, тотчас удалился.
– Чего это он? – почуяв неладное, взревел Делин, когда дверь захлопнулась. Для бывшего исправника, не знавшего по-французски ни слова, кроме «мон ами» и «силь ву пле», сцена с поспешным побегом адвоката показалась весьма подозрительной. Кроме того, Делина крайне возмущал тот факт, что все вокруг пользуются его незнанием языка и вертят его особой как хотят, заставляя постоянно пребывать в глупом неведении.
«Собственное расследование начал, вот неугомонный», – хотел сказать Иноземцев, но вместо этого молча подхватил свой бювар с тетрадями и выскочил вслед за Герши, чем еще больше разозлил бюловского исправника.
Подпрыгивающей походкой адвокат направлялся к рынку Аль и не видел, как доктор покинул лабораторию. С облегчением Иван Несторович скользнул направо и зашагал в противоположном направлении, к Сен-Дени, надеясь повстречать омнибус. Денег на фиакр у него больше не было. В карманах редингота, кроме маленького ключика, оставленного Ульяной, и собственного – от лаборатории – лишь несколько су.
– Чего он хотел-то? – нагнал Иноземцева Делин.
– Скоро узнаете, – процедил сквозь зубы Иван Несторович. – Вы ж от меня и завтра не отлепитесь.
– Завтра для нас может не настать.
Они благополучно дошли до моста Менял. Иноземцев несся вперед, засунув руки в карманы и низко опустив голову, в точности как давеча Герши, под локтем его торчал бювар. Делин вышагивал рядом, продолжая на все лады живописать, какой опасности они нынче подвергаются и что парижская полиция непременно до Ульяны доберется, а его – Иноземцева – как соучастника ограбления засадит.
Внезапно у Ивана Несторовича родилась идея. Будучи на набережной Монтебелло, где начинались трущобы, он свернул в лабиринт убогих, узких улочек. И петлял меж ветхих дощатых домишек, сквозь толпу старьевщиков, зеленщиц с тележками, грузчиков, погонщиков коз и прочих работяг до тех пор, пока ему не удалось выскользнуть из поля зрения исправника. Они как раз обходили колбасные прилавки, выставленные посреди улицы напротив одной из харчевен, вокруг толпа была особенно непроходимой. Иван Несторович выждал момент и свернул в узкий темный переулок. Прижался к стене дома, досчитал до десяти, а потом чуть выглянул из-за угла. Делин, заметив, что доктор исчез, поозирался по сторонам, чертыхнулся громко, сплюнул и устремился вперед, видимо, в надежде, что удастся нагнать беглеца.
Когда потертый котелок Делина исчез в толпе среди прочих головных уборов, Иван Несторович вышел из укрытия, отряхнул рукава редингота и поспешил обратно в лабораторию. Но на набережной Монтебелло передумал и сел в омнибус.
