ЧРЕЗВЫЧАЙНАЯ ЦЕННОСТЬ ВНУТРИ:
Только вспомнить твою худую усталую мать, которую еще можно было спасти Авто-гладилкой, круторубкой, хлад-ларем, авто-засолкой, вернуть ее прежнюю изящную осанку, ее привлекательную добрую улыбку, как в прежние времена, когда ты в коротких штанишках скакал с веткосаблей под проникающий повсюду запах пирога.
Удар, арпеджио, антракт выпивка-сигарета Когда удар получался хороший, небольшая рябь пробегала по золотистой выпивке на столе.
Все восторги, которые мы когда-то, может, и испытывали по поводу их стойкости, давно перешли в отвращение.
Неужели и мы обречены на такую же судьбу?
Мы так не думали.
(Регулярно осматривали черты друг друга в поисках каких-либо свидетельств появления размазни на лице.)
(Непрерывно следили друг за другом — не ухудшается ли хотя бы чуть-чуть дикция.)
И они были еще далеко не самые худшие.
Возьмите мистера Пейперса.
Главным образом раболепная серая спинная линия.
О нем вы узнавали, только когда спотыкались о него.
Тутэта помочьнужна, а? Скорее. Мне. Помочь. Тутэта помочь. Можетэта ктонить? Помочь. Можета ктота памочь? Прочистить? А?
Пожаста памочмне.
Мы понятия не имели, чем мистер Пейперс был прежде.
Давай Шевелись Иначе получишь неприятное послание в очко Сейчас приду прямо снизу и проветрю твое нижнее.
Фландерс Куинн
Бывший грабитель.
Бевинс, я поссу тебе горячим на твои поганые парные порезы на руках А тебя, Воллман, схвачу за твой член-дубинку и шарахну о чернозабор.
Я вот, например, побаивался его.
Я его не боялся.
Точно-точно.
Но нас ждало срочное дело. Не могли задерживаться.
И скользко́м понеслись по кромке вдоль болота, Куинн сыпал нам вслед проклятиями, потом передумал, умолял вернуться, потому что он боится оставаться в том месте, но еще больше боится оставить это место (и уйти), поскольку опасался того, что может случиться с грешником, который перерезал глотки торговцу и его дочери рядом с экипажем из Фредериксберга, когда у него сломалось колесо (сорвал жемчужины с самой ее шеи и отер с них кровь ее же шелковым шарфом).
Выбравшись повыше, мы прибавили ходу, прошли покосившимся сараем для инструмента, пересекли гравийную дорогу, долго тащились по старой дорожке для экипажей, которая все еще хранила (для моих ноздрей) какой-то таинственный газетный запах.
XL
Теперь впереди за чуть наклонившимся влево памятником Кафферти уже стояла толпа вокруг свежезаполненной хворь-ямы.
К группе подошел мистер Воллман.
Этот новоприбывший все еще… с нами? — деликатно спросил он.
Да, ответил Тобин «Барсук» Мюллер, как всегда согнутый чуть не пополам от тяжких трудов.
Захлопните пасти, а то я его не слышу, пролаяла миссис Спаркс — она стояла на четвереньках, прижимая ухо к земле.
XLI
Жена моего сердца лаура лаура
Я беру перо в состоянии столь великого изнеможения что только моя глубокая любовь ко всем вам могла побудить меня к этому после дня такой нечестивой резни и страха. Должен сказать тебе откровенно, что Том Джилман погиб в той страшной схвадке. Наша позиция в роще была обнаружена. Большая перестрелка, во время которой я услышал крик. Том ранен и убит. Наш Отважный и Благородный друг лежит уткнувшись Лицом в Землю. Я направил Парней, чтобы отомстить, даже если для этого придется войти во врата Ада.
Таково состояния моего Разума, хотя я и знаю, что мы двинулись в том направлении и с тем Намерением, что было дальше я не могу вспомнить. Только что все Хорошо и я беру мое верное перо, чтобы сообщить тебе, в настоящем я в безопасности и надеюсь, когда эти строки придут к моей Дорогой маленькой семье, она тоже будет наслаждаться этой благодатью.
Я прибыл сюда, в это место после долгого Пути и все это время содержался в заточении. Схвадка была жесточайшая, как я, кажется, уже писал тебе. Том Джилман мертв, как, кажется, я тебе писал. Но Тот, кто сохраняет жизнь или уничтожает ее по своей Прихоти счел подходящим сохранить мою, чтобы я написал это тебе. Сообщил, что, хотя ж и в заточении, я ценю свою Удачу. Я Устал до такой степени, что едва могу сказать, где я и как попал сюда.
Жду санитарку.
Деревья нависают. Витерок дует. Мне чтото грусно и страшно.
О моя дорогая у меня дурное предчувствие. И я чувствую, что не должен задерживаться. В этом месте великой печали. Того, кто хранит и Любит нас, здесь почти нет. А поскольку мы всегда должны стремиться идти рядом с Ним, я чувствую, что не должен задерживаться. Но я в Заточении и Разумом и Телом и не в силах, словно я в кандалах, уйти сейчас, дорогая Жена.
Я должен искать и искать: Что это такое, что держит меня в этом биздонном Печальном месте?
Вот из-за земляного холмика появилась фигура, словно какое-то дикое животное выпрыгнуло из клетки и начало расхаживать, тревожно поглядывая на лица мистера Мюллера, миссис Спаркс и других.
