– Свадьба будет, если принца найдем! – подытожила я, чувствуя, что идея с пони была просто восхитительной. Иго-го…
Джио стал аплодировать, хотя я так и не поняла, кому именно: мне или миниатюрной музыкальной лошадке. А может быть, нам обоим, ведь мы очень старались.
– Интересно, – тихо сказал эльф. – Где этот пони раньше работал?
– В гномьем цирке, – ответил слуга. – Вместе с гномом-пиротехником-вольтижером. Так что его уже ничем не удивишь… Я был там недавно со своими детьми… Младшая до сих пор заикается после того, как гном-клоун дал подержать ей какую-то взрывчатку, пока артист поджигал фитиль.
– Как представлю, так вздрогну! – покачал головой мой учитель музыки. – Надо будет сходить хотя бы на одно представление…
«Фу! Какая гадость! Заверните мне пять штучек!» – прокомментировала моя совесть, с которой впервые за долгое время я была солидарна.
– А вы его купили? – спросила я, опасаясь, что лошаденка взяли в аренду и он снова вернется в это гнусное место, куда я тоже планирую обязательно сходить из чистого любопытства.
– Нет, мы его в аренду взяли! – подтвердил мои худшие опасения слуга.
– Узнайте, сколько он стоит, и я его куплю! Всегда мечтала иметь пони! И узнайте, как его зовут… – захлопала в пухлые ладоши я.
Слуга кивнул и побежал узнавать. А мы продолжили репетицию. В тот момент, когда нужно было сесть на поня, я осторожно, чтобы не сломать ему хребет, присела сверху. Выглядело это просто незабываемо. На маленькой лошадке сидит огромная дама и, приложив руку ко лбу, словно высматривает что-то на горизонте. «Усталость забыта, колышется чад, и снова копыта, как сердце, стучат!» Я чувствовала себя неуловимым мстителем, скачущим во весь опор в закатное солнце. На мне мысленно красовались шапка-буденовка со звездой и красная рубаха. «Погоня, погоня, погоня! В горячей крови!»
– Маловато куплетов! – покачал головой орк. – Слишком быстро песня заканчивается. Нужно досочинять еще парочку.
В итоге наше детище пополнилось двумя новыми куплетами:
Ночью в поле звезд – благодать!
Принца что-то нам не видать!
Схоронился он вон за тем кустом…
После супа он страдает животом!
Не дано мужчин мне понять!
От любви зачем убегать?
Я со всей душой, доброй и большой,
Накормлю его котлетой и лапшой…
Между прочим, с готовкой у меня дела обстоят очень хорошо. Готовить я умею. Просто большинство принцев не умеют кушать то, что я готовлю! Моя кулинарная книга состоит из сорока рецептов, основными ингредиентами которых является «вермишель быстрого приготовления» и майонезик. Иногда к ним добавляются полуфабрикаты. Их я покупаю оптом и пихаю в морозилку, где они превращаются в один сплошной мерзлый ком. По мере необходимости я извлекаю его из вечной мерзлоты и при помощи любимой отвертки и русского нецензурного отковыриваю в раковине пару штук, чтобы разогреть в микроволновке, а комочек бережно складываю обратно. До востребования.
Репетиция окончилась, и все остались довольны. Прибежал слуга и, запыхавшись, сообщил, что пони по кличке Шнырь отдают за пять золотых, которые я тут же отсчитала. Пока мой Шнырик радовался своей свободе и знакомился с обитателями конюшни, я разучивала слова.
На следующий день мы отправились в Эльфийскую филармонию, сцену которой для репетиции великодушно выделил нам Андоримэль. Там нас ждали эльфийский оркестр, который тут же распустили по домам за ненадобностью, и готовая декорация в виде звездного неба. Неизвестный художник добавил от себя колоски внизу и три луны, что было очень уместно и симпатично. Джио уехал по делам, поэтому обещал приехать только к вечеру и посмотреть конечный результат.
Эльфийский хор собирался около часа. Тем временем я в свадебном платье, с фатой, с понем терпеливо ждала, когда же наконец-то все будут в сборе. Я и Шнырь уже успели заскучать, слушая последние эльфийские сплетни. Посидев час вместе с хором, я узнала, у кого из участников самые ветвистые рога и кто, чем и от кого заразился во время прошлого банкета, симптомы вышеупомянутых заболеваний и кто чем лечился. Слушая про болячки, я невольно вздрагивала и искала у себя нечто похожее, мысленно записывая основные способы лечения. На всякий случай. Еще немного, и у меня начнет чесаться все, что только можно…
Пока раздавали слова, эльфы с ужасом читали их и переглядывались. Недовольный ропот нарастал.
– Простите, маэстро, но мы отказываемся такое петь! – заявил солист хора, размахивая листочком. – Я двести лет посвятил сцене! Я заслуженный артист империи, у меня столько наград, что можно весь занавес обвешать, еще и придется на полу выкладывать. И вы хотите, чтобы мы пели такое? Чтобы я пел такое?
Остальные эльфы вяло поддакнули, косясь друг на друга.
И тут медленно встал Андоримэль. Лицо его выражало крайнее спокойствие и невозмутимость. Он подошел к солисту хора, улыбнулся нехорошей улыбкой и произнес:
– Дорогой мой друг Гроссиэль, я полностью уважаю твои заслуги. Но если бы не я, ты бы до сих пор сидел в своем кружке художественной самодеятельности, строгая с умственно отсталыми детьми сувениры. В любой момент ты снова отправишься туда и будешь снова с пеной у рта объяснять, что глаз у деревянной кошки находится не между лап и не на спине!
Хор притих и зашептался.
– Кому еще чего напомнить? Может быть, подзабыли чего? – нагло поинтересовался эльф, подавляя восстание на корню.
Насколько мне стало известно из общего гула, коллектив был очень спетый и спитый, поэтому привыкли исключительно к коллективной ответственности. Повозмущавшись для приличия еще пару минут, эльфы стали наскоро учить слова, с ненавистью глядя на меня и поня. Насчет себя я даже не обижаюсь. Я ведь автор сего шедевра, а вот чем провинился мой Шнырик, я так и не поняла. Вот так вот и получается. Стараешься, стараешься, а никто это не ценит! Между прочим, многие гении при жизни были непонятыми. Их ждала посмертная слава… Правда, слово «посмертная» меня немного смущало, особенно при воспоминаниях о недавнем разговоре с его величеством.
Андоримэль указал мне на сцену, куда я тут же поднялась вместе со Шнырем. Шныря не мешало бы помыть, но я забыла сказать, а слуги не додумались. В итоге у некоторых эльфов, стоящих за мной, было такое выражение лица, будто они купили квартиру рядом с мусороперерабатывающим заводом и узнали об этом, только когда открыли окно, чтобы вдохнуть полной грудью свежий воздух.
Я мысленно посчитала до десяти и по взмаху Андоримэля начала петь. Шнырь ржал по окончании каждой строчки. Маэстро сделал знак, и тихо вступил хор, делая такое протяжное и тихое «у-у-у-у… а-а-а-а-а-а». А потом эльфы хором повторяли последнюю строчку. Это, кстати, это очень помогало попадать в ноты. Правда, не всегда я успевала за ними…
– Маэстро! Она не попадает в такт! Она никак не может под нас подстроиться! – занервничал солист, стараясь перекричать хор.
