Я снова поднялась на сцену, где невозмутимо жевал зеленый занавес мой боевой товарищ Шнырь.
– Плюнь каку, – обратилась я к своему напарнику. – Я на сто процентов уверена, что ее здесь ни разу не стирали.
Послушная животинка выпустила изо рта мятый и слюнявый кусок тряпки и, громко цокая, поплелась на свое место. Мы снова пропели нашу песню, от которой меня уже начало подташнивать.
– Мне кажется, что чего-то не хватает… – задумчиво произнес Джио. – А не хватает у нас движений. Ты все время стоишь как вкопанная…
Только этого еще не хватало! Сейчас танцевать заставят. Я уже хочу кушать и отдыхать, и «пожурчать» не мешало бы, а меня все гоняют и гоняют, словно сидорову козу. О том, чтобы сходить в туалет филармонии, и речи быть не могло, поскольку услышанное краем уха повергло мою ипохондрическую натуру в шок. Нужно принимать меры, чтобы эта пытка закончилась как можно скорее!
– Какие танцы знаешь? – строго спросил Джио.
– Менуэт, гавот, польку, танго, вальс, – начала загибать пальцы я, вспоминая все танцы, которые знаю.
– Ничего себе! – воскликнул орк – И ты молчала! Да ты просто кладезь талантов!
Я немного смутилась. Мне всегда очень неловко, когда меня начинают хвалить.
– Спроси проще, – раскусил меня проницательный эльф, присаживаясь на край сцены, – какие танцы она умеет танцевать?
И все сразу уставились на меня. Мысленно перебирая те немногие танцы, которые мне приходилось танцевать в своей жизни, я сразу отмела хоровод, который водила в детском саду вокруг елки. Туда же отправился «Танец маленьких утят», над которым мы бились в начальных классах вместе с классной руководительницей, чтобы было что продемонстрировать родителям на празднике «Букваря». Потом у меня был долгий период танцевального застоя. И вот он, выпускной вальс, который мы репетировали два месяца. С тяжким вздохом я решила пропустить вальс, потому что я как-то плохо помню выпускной. Также во мне не было уверенности, что медляк по часовой стрелке на дискотеке можно считать танцем. Оставались они – беллиданс и тверкинг. Два месяца я училась делать шимми и волну животом вместе с Машкой в полуподвальной танцевальной студии, под руководством Шехерезады Степановны Приходько – заслуженного мастера танца живота. Все эти два месяца я ныла Машке, что трясти животом и выводить восьмерки тазом – это не мое. В итоге Машутка вняла моим мольбам и… записала нас на тверкинг. Не будучи особо продвинутой в теме танцев, я сначала порадовалась, что не стрип-пластика. Но после первого занятия я поняла, что шест – это верх целомудрия. Я проходила туда месяц за компанию. На большее моей попы не хватило. И вот теперь я чувствую, что именно эти танцы так жаждут увидеть в моем исполнении благодарные зрители.
– Я умею танцевать беллиданс и тверкинг… – гордо изрекла я, чувствуя свое превосходство над непросвещенными в тонкостях современного танца ценителями искусств.
Меня тут же попросили показать свои таланты. Я быстро метнулась за кулисы, чтобы переодеться, ведь в свадебном платье это произведет совсем другой эффект. Наскоро натянув эльфийские безразмерные легинсы и футболку, которую я завязала под грудью на манер топика, я гордо выплыла на сцену. Включив на телефоне песенку «За тебя калым отдам, душу дьяволу продам…», так любимую Шехерезадой Степановной, я стала лихорадочно вспоминать движения. Стоило начать делать волну животом и восьмерки тазом, мне стало понятно, что такого танца зрителям забыть уже не суждено.
– Дайте мне это развидеть… – прошептал бледный Андоримэль, сглатывая.
Хор смотрел молча. В их напряженных глазах читался застывший ужас. После того как я исчерпала весь список выученных за два месяца телодвижений, я решила пощадить зрителей и не идти по второму кругу.
– А второй танец? – спросил орк, нервно дергая глазом, как светофор. Предчувствия тебя не обманывают, мой зеленый друг.
Я вытерла пот со лба и стала искать что-то ритмичное в своем неубиваемом девайсе. Я, как избушка на курьих ножках, медленно повернулась к зрителям задом, а к хору передом. Расставив ноги, словно борец сумо, немного присев, я начала двигать той частью тела, которая, по моему мнению, лучше всего характеризует мою нынешнюю ситуацию. Я стояла на месте, самозабвенно тряся своим обтянутым легинсами холодцом, пока не услышала тихий всхлип и громкое «бум», словно упало что-то тяжелое.
«Один готов!» – подумала я, чувствуя, что, пока не услышу еще один такой «бум», не стану останавливаться, благо трек-лист у меня очень длинный. Часа на два.
Второй «бум» что-то запаздывал, хотя, по моим расчетам, он должен был произойти еще пару минут назад. Я решила как бы невзначай обернуться и проверить, что там происходит с тыла. Я сделала поворот, и вот «избушка встала к хору задом, а к залу передом», так и не прекращая своего движения. Я была бы рада его прекратить, но законы инерции никто не отменял.
На соседних стульчиках, прижавшись друг к другу, сидели два белокурых создания, которых было очень трудно отличить друг от друга с первого взгляда. Отпавшая эльфийская челюсть и легкая зеленца, покрывавшая миловидное личико, делали его очень похожим на побледневшего орка с выпученными глазами. Ни дать ни взять – братья-близнецы. «Зелененький он был… Представьте себе, представьте себе, зелененький он был…» – пропела моя совесть, крайне довольная моим выступлением. Я заметила, что последнее время моя совесть стала привыкать ко мне. А я к ней.
Первым обрел дар речи мой продюсер. Он сглотнул и тихонько сказал:
– Думаю, что на сегодня репетиция окончена. Всем спасибо… Все свободны…
Хор с облегчением вздохнул и стал быстро двигаться в сторону выхода. Да, этот день им запомнится надолго.
Художник ждал нас в гостиной особняка, принадлежащего Джио. Он даже разложил мольберт, чтобы сразу же сделать набросок. Что-то в этом художнике показалось мне знакомым… А! Ну конечно! Портрет на фоне ковра!
– Наконец-то! – набросился на нас художник, доставая уголек. – Кого рисуем?
– Ее! – хором сказали мои менторы, кивая на мою скромную персону.
Художник прищурил один глаз, отклонился назад, а потом удовлетворенно закивал головой, мысленно соглашаясь с одному ему известным ракурсом.
– Я тут принес несколько заготовок с фонами, так что можете их посмотреть… – произнес живописец, вытаскивая стопку бумаги.
Мы все втроем присели на диванчик, да так, что эльфу и орку пришлось присесть на неудобные деревянные ручки, ибо диванчик был мне как раз впору. Моя попа, уставшая от тверкинга, мечтала о покое. Первая заготовка, которая попала мне в руки, представляла собой заснеженные горы и дракона, парящего где-то в вышине.
– Мне нравится. Необычно. Я бы даже сказал самобытно, – Джио стал тереть подбородок.
– Горизонт завален, – лениво произнесла я, откладывая фон с драконом.
– Что значит завален? – возмутился художник, удивляясь моим познаниям в области живописи.
