После он цапнул с палубы свою шпагу и кулем перевалился через борт.
– Да чтобы тебя! – не выдержал я наконец. – Ну что за человек.
Я круто заложил вправо, подхватил сумку, перекинув ее ремень через плечо, и тоже сиганул за борт.
Корабль, хлопая парусом и поскрипывая оснасткой, отправился дальше, а я быстро поплыл вперед, с облегчением услышав мерный плеск, который издавали руки Гарольда. Хвала богам, он не пошел ко дну сразу после прыжка за борт, чего я изрядно опасался.
Правда, это окончательно подкосило его. На берег я его, по сути, уже вытаскивал, так как идти он не мог.
– Знаешь, что будет крайне несправедливо, Эраст? – спросил он у меня, когда мы сидели на прибрежном песке и тяжело дышали после заплыва по морю. – Если я умру и тебе придется доделывать за меня все, что положено.
– Что у тебя за язык такой, а? – возмутился я. – Помирать он вздумал.
– Такой вариант никогда нельзя исключать, – очень серьезно ответил мне Монброн. – Все мы смертны. Ты, главное, не забудь о том, что я завещал тебе месть. Повторюсь – да, несправедливо на тебя это навешивать, но больше не на кого. Ты мой лучший друг, кому я еще такое могу доверить?
– Пошли, – встал я и помог подняться ему, а после закинул руку Гарольда себе на шею. – Видать, совсем тебе лихо, коли ты подобное мелешь. Да и светать скоро будет. Надо нам до света в нужный дом попасть, чтобы никто нас не заметил, а тут еще идти и идти. В смысле – с тобой. Невысокая у тебя нынче скорость.
На нашу удачу, здесь с охраной и всем таким прочим дело обстояло почти так же, как на пирсе. Нет, здесь был даже забор, отгораживающий летние дома знати от остального мира. Точнее, даже не забор, а что-то вроде ограды, представляющей собой невысокие и аккуратно подстриженные заросли кустарника. Красиво, непрактично и легко преодолеваемо.
Нужный дом мы нашли быстро, правда, пришлось пару раз прятаться от слуг, которые, несмотря на ранний час, уже сновали по улицам. Насколько я понял, в большинстве своем они направлялись в поселок за свежей рыбой. В некоторых домах уже поселились обитатели, которые, надо полагать, любили ее кушать.
Кстати – ни одной лодки не встретил во время плавания. Как видно, они подальше заходят, у берега не ловят.
Гарольд оказался прав – в доме никого не было, причем давно. Пыль толстым слоем лежала на столах, на стульях, на подоконниках. Ну и славно. Теперь главное, чтобы никто не понял, что здесь затеплилась жизнь.
Я стянул с Гарольда сапоги, мокрую одежду и дотащил его до кушетки, стоявшей у стены.
Плохо дело. Последний рывок забрал остаток его сил, и он впал в беспамятство. Сдается мне, что дорогу от моря до дома он вообще проделал на одном упрямстве. Он такой.
А еще меня совсем уж встревожил внешний вид его раны. Чернота расползалась от места укола по боку тонкими прожилками. Не знаю, что тут к чему, но одно мне ясно – если ему не оказать помощь, то завтра, крайний срок послезавтра, друга у меня не станет.
И означает это только одно – мне надо идти в город. Хочешь не хочешь, а выбора нет. Надо отыскать друзей, причем лучше всего Рози, найти лекаря не из болтливых и… И пока все. Что делать дальше, будем думать после того как убедимся, что его жизни больше ничего не угрожает.
Кстати, Эбердин, помнится, делала немалые успехи во врачевании, ее даже Ворон хвалил. Может, и лекарь не понадобится, может, своими силами справимся.
Но действовать надо незамедлительно. Времени совсем нет.
Первым делом я скинул с себя одежду. В ней мне в город соваться нельзя, в ней я слишком бросаюсь в глаза. В первую очередь своей обтрепанностью. Тюрьма, сидение в роще и морская прогулка нанесли моему и так не слишком новому наряду изрядный вред. И потом – ищут именно благородных.
А я оденусь слугой. На слуг вообще никто не обращает внимания, они часть пейзажа. Кто такой слуга? Это тот, кого ты видишь на улице настолько часто, что перестаешь воспринимать его как некую личность. Они всегда куда-то бегут, спешат, опаздывают.
Правда, платье слуги пришлось поискать. Потому что не сразу сообразил, что они жили не в этом доме, не в господском. У них была отдельная халупка рядом с господскими апартаментами. Одна на всех.
На мою удачу, они оставили здесь часть своих одеяний (что слуг было несколько, мне стало ясно сразу. Куртка была мне великовата, а штаны, наоборот, тесноваты), так что теперь я был такой же, как сотни других обитателей города.
Одно плохо – кинжалы слугам в Форессе носить было нельзя. Я настолько привык к оружию, что без него чувствовал себя голым.
Когда я закончил подготовку к вылазке в город, на улице совсем уже рассвело, яркое утреннее солнце весело блестело в небесах.
– Гарольд, – потеребил я друга. – Гарольд.
– Эраст, – только через пару минут выплыл из забытья Монброн. – Что такое? Нам пора? Что это на тебе за наряд?
Глаза у него были мутные и дышал он как старик – хрипло, с каким-то посвистыванием.
– Мне надо сходить в город, – объяснил ему я. – Тебе лекарь нужен.
– Лекарь на нас донесет, – прохрипел он. – Награда, Эраст. Деньги!
– Не донесет, – заверил его я. – Не успеет. Точнее – не сможет. Да неважно. Ты, главное, не вставай. Вот я тебе тут кувшин с водой поставил, пей.
– Вина, – потребовал Монброн. – К демонам воду!
– И вина тоже, – обрадовал его я. – Вон бутылка. И вот что еще – не шуми.
Уходил я с тяжелым сердцем. Очень мне страшно было его тут одного оставлять. Но выбора не было.
Соблюдая тысячу предосторожностей, я покинул поселение богачей и быстро зашагал по направлению к Форессе.
Глава девятая
На самом деле, я отлично понимал, что имею все шансы вовсе не вернуться обратно. Если соглядатаи «законников» или дядюшка Тобиас пронюхали о том, что мы приехали в Форессу не втроем, а впятером, то в гостинице запросто меня могут взять под локти и сопроводить в такое место, в котором без суеты и спешки можно будет выяснить, почему я сюда заявился один и где сейчас мой друг.
И узнают ведь. Пусть не сразу, но узнают. Это только в красивых легендах герои прошлого ничего своим истязателям не говорят, а только плюют им в лицо, принимая невероятные муки с улыбкой. А в жизни… Тут все проще и страшнее. Как кости в «веселом сапоге» захрустят, как за ребро на крюк подвесят, как ногти по одному выдергивать клещами станут – все расскажешь, что знаешь и что не знаешь, лишь бы это кончилось. И десять раз пожалеешь, что в детстве не помер от болезни какой.
Потому я сразу для себя решил, что живым в руки не дамся. Пущу в ход магию, и тогда наверняка меня почти сразу болтами арбалетными утыкают. Стражники ребята простые и подобные штуки очень не любят, они их побаиваются. А если еще и гаркнуть перед этим что-то вроде: «Я заберу ваши души, и они будут служить мне вечно», то точно можно будет по поводу собственной кончины не волноваться.
