Есть такое, верно. Клинок, который ты взял у поверженного противника, будет служить тебе верой и правдой, даже, возможно, лучше, чем тот, что ты купишь у торговца оружием или кузнеца.
– Сколько же мусора у вас в головах, – покачал головой Унс и вышел из комнаты.
– А еще я не теряю надежду на то, что раньше или позже мы встретимся с дядюшкой. – Гарольд потер бок. – И тогда мне точно будет нужен хороший клинок. Такой, который не подведет. И, если надо, все равно доведет дело до конца.
Если бы дядюшка Тобиас видел в этот момент его лицо, то, пожалуй, он бы крепко пожалел, что сэкономил на убийцах. Но вот это «если надо» мне очень не понравилось. Не думаю я, что такое нужно не то что произносить, но даже и думать. Боги все видят и слышат.
Надеюсь, они слышали и бесконечную брань Двух Серебряков, которая сопровождала меня всю дорогу до города. Да и после он то и дело что-то бубнил себе под нос. Ну да, пришлось опять лезть через овраг и кустарник, но я же не виноват в этом? Это жизнь, она и не такие подножки ставит. Именно на это и можно списать падение Унса, зацепившегося ногой о корень. Ну почти о корень, моя нога там, рядом с ним, оказалась совершенно случайно. Честное слово.
К тому же у меня тоже полно поводов для расстройства, может, даже и побольше чем у иных, недовольных жизнью, магов.
Например – я никогда до того не бывал в заведениях, подобных «Старому городу». Харчевни, трактиры, даже бордели – это да, это мое. Мне там привычно, мне там хорошо. А вот в этом месте… Как бы не оплошать. Очень уж тут много света, прислуги, и народ вокруг за столами сидит такой, что не по себе становится.
Даже Агриппа, некогда устроивший мне прогулку по всем кругам порока, и то в такие места не заходил.
Но и это не главное. И даже не то, что мой сапог, похоже, не переживет этого вечера.
Самая большая неприятность поджидала меня впереди.
Борн уже был там, он ждал нас и, как только завидел, сразу вылез из-за стола, раскинул руки в разные стороны и громко сообщил:
– Родные мои, я заждался!
Сначала он обнял и облобызал Унса, который, не смущаясь взглядов из-за соседних столов, небрежно принял подобное приветствие.
Но потом это вымазанное белилами чудо полезло обниматься ко мне! Мало того – оно еще и ткнулось мокрыми губами в мою щеку.
Если об этом узнает хоть кто-то из моих друзей, то мне придется бросить вызов Ворону и героически погибнуть в поединке с ним. Победить наставника я не смогу, а оставаться после такого в школе положительно невозможно. Жизни не будет, это уж наверняка.
– Ты приоделся, мой хороший, – одобрительно погладил меня по плечу Борн. – Вот, совсем другое дело. А я еще подумал – странно, племянник уважаемого человека, торговца, а носит костюм слуги.
– Специально, – подал голос Унс, который уже сидел за столом и даже набулькал себе в бокал белого вина. – Знаешь, если хочешь стать невидимым, оденься как все.
– Это не про нас, – заулыбался Борн и подсел к нему. – Лютер, голубчик, что ты стоишь? Иди к нам!
– Иду, дядя Борн, – выдавил из себя я и присел напротив них.
– Закажи себе что хочешь, – радушно предложил брат постельничего. – Но я бы рекомендовал тебе фрикасе из куропаток. Оно тут великолепное, великолепное! Можешь мне поверить. Еще сегодня дивно хороша томленая шея ягненка.
– Ему можно верить, – подтвердил Два Серебряка. – Заказывай.
Фрикасе и вправду оказалось вкуснейшее, как и ягненок. Будем считать, что это моя маленькая компенсация за неприятный момент.
Я с аппетитом поглощал еду, запивал ее потрясающим вином и прислушивался к разговору между Унсом и Борном. Сам в него не лез, ибо не моего это ума дело. Нет, Борн, как видно, из вежливости, задал мне несколько вопросов, а после практически забыл о моем существовании, что было просто прекрасно.
– Вот такие дела, – заканчивал Унс грустную историю о том, как у него сорвался очередной заказ на сотворение какой-то невероятной волшбы для короля некоей сопредельной державы. – Они мне говорят – поехали с нами, будешь как сыр в масле кататься. А я им – нет, уважаемые, не могу. Здесь, в этом городе, останется мое сердце, а без сердца маг – не маг. Что я могу без него? Да и мысли мои тоже все время будут тут, рядом с тобой. Так и не поехал. Демоны с ними, с деньгами. Всех не заработаешь.
– Как трогательно, – даже прослезился Борн и обратился ко мне: – Лютер, правда это так возвышенно, так поэтично и так мило?
– Не то слово, – с набитым ртом подтвердил я. – Вот это человек!
Надо признать – работа мастера. Хоть и непотребная, но высочайшего уровня!
– А что в городе слышно? – спросил у Борна маг. – Я с этой всей возней как-то выпал из жизни.
– Да ничего особенного, – поправил волосы Борн. – Герцог Форенский купил себе картину какого-то старинного мастера, ее еще до Века Смуты написали. Заплатил столько золота, сколько поместилось на ней. Знаешь, прямо на полотно клали золото и выстраивали из него столбики. В каждом по десять золотых. Огромная сумма!
– Да уж, – признал Унс. – Впечатляет.
– Еще у графини ле Рант ребеночек родился, – жеманно хихикнул Борн, прикрыв рот. – Все бы ничего, но она рожает уже третьего за последние четыре года.
– Так обычное вроде дело, – изумился я, вытерев рот салфеткой. – Чего им, женщинам, еще делать, как не рожать?
– Так-то оно так. – Борн, совсем уж развеселившись, щелкнул меня по носу. – Вот только мужа ее, графа Антуана, пять лет назад на поединке убили. Он что же, ее из-за Грани посещает?
Мы посмеялись.
– А, вот, – щелкнул пальцами Борн. – Забавнейшая история. На днях двух молодых людей, один из которых принадлежит к древнейшему роду, везли на Судную площадь. Не знаю, что они натворили, да это и не важно. Важно то, что эти дурачки взяли, да и сбежали прямо вместе с тюремной каретой. Как вам?
– Почему дурачки? – удивленно спросил я и тут же заработал неодобрительный взгляд Унса.
Как видно, это был вопрос, который должен был задать он.
– А кто же они еще? – изумился Борн. – Их ведь освободить на площади должны были!
Глава двенадцатая
Я брякнул вилкой по тарелке, кусок ягненка застрял в горле. Унс неодобрительно посмотрел на меня и уточнил у Борна:
– Вот прямо освободить?
– Ну не то чтобы совсем. Но казнить бы не стали наверняка, и даже в Башню-на-Площади не вернули. Отправили бы во дворец, в Палаты Раздумий, до оглашения королевской воли, вот и все.
Я, если честно, опешил невероятно. Это с чего такая перемена нашей участи. И что такое «Палаты Раздумий»?
– Вот дела. – Унс отправил в рот кусок мяса. – Это с чего такая доброта? Наше королевское величество вроде не склонно к прощению преступников.
