– Я не убивал твоего отца, – твердо произнес Тобиас. – Не противился этому, но и пальцем его не тронул.
Гарольд перевел взгляд на Генриха, тот мило ему улыбнулся, как бы говоря: «Не понимаю, о чем речь».
Вот ведь где истинный гадючник-то. А я еще считал, что подворотни большого города – это дно миров. Да там на фоне этого просто рассадник благочиния, пусть даже и дурно пахнущий. По крайней мере, если и доходит дело до ножей, так их втыкают в грудь, а не в спину.
– Повторю свой вопрос, – Гарольд приблизил свое лицо к дядюшкиному, и я уже еле-еле различал, что он ему говорит. – Ты будешь драться? Или я всем расскажу о том, как ты развлекался со своими дочерями?
Тьфу ты, пропасть. Лучше бы я этого не слышал.
– Буду. – Тобиас тяжело вздохнул и громко произнес: – Но вообще – несправедливо. Все было задумано вот этим гаденышем, а шпагой махать мне.
– Еще раз говорю – это все твои домыслы, – мягко ответил ему Генрих. – Или даже болезненные фантазии. Ты не знаешь меры в вине, дядя, да и другие твои забавы не способствуют душевному здоровью. Даже король признал, что осудить меня не за что.
– Я сказал, что вина не доказана, – перебил его Эдуард. – Нет, господа, но каков наглец, а? В моем присутствии мои же слова передергивает. Может, мне его просто так казнить?
Лицо Генриха перекосилось, он бухнулся на колени и рассыпался в извинениях. Выглядело это более чем правдоподобно, вот только взгляд у него не изменился. Он остался таким же, что и был. Я поймал его всего на секунду, но этого было достаточно.
– Я никому не желал зла, – вещал Генрих. – Да, возможно, мой брат и имеет какие-то поводы для обиды, но это наше семейное дело.
– Увы, – бросил Гарольд, снимая колет. – Прямые родственники не могут не только свидетельствовать друг против друга, но и вызывать на поединок. А жаль.
– В тебе бурлит злоба, я это понимаю, – встал с колен Генрих. – Тюрьма, навет, подлость дядюшки… Это все так тяжело, так неприятно. Так что я тебя не виню, брат.
– Хорошо говорит, – сказал я Гарольду. – Заслушаешься.
– Не то слово, – ответил мне он, доставая из ножен шпагу. – Знает, что ему ничего не угрожает.
И вот тут я порадовался за то, что надо этого поганца убить. В смысле – Генриха. На мгновение губы его искривились в улыбке, и столько в ней было превосходства над нами, столько гордости за себя умного. И ожидания того, что все равно все будет по его. Вот только мы уедем – и будет.
Меня прямо передернуло всего от отвращения. Нет, я сам не подарок, но это…
– Это спорный момент. – Я подошел к Генриху, который снова выглядел как приличный юноша, случайно попавший в дурную компанию. – Ты никогда не бывал в Лесном Краю?
– Нет. – Генрих чуть попятился назад.
– Зря. – Я склонил голову к плечу и внимательно посмотрел на своего собеседника. – У нас красиво. Много лесов, много озер, отличная охота. Это, возможно, лучшее место на континенте.
В тишине из толпы раздался выкрик Фалька: «Лес-ной край!». Речь шла о его родине, и просто так он это оставить не мог.
– А еще мы, тамошние жители, обладаем одной интересной чертой, – продолжал я. – Мы упертые. Вот если во что поверили или к кому привязались, то все, назад пути нет. Лесные жители, что тут еще скажешь? Я вот с твоим братом дружу, если надо – умру за него не задумываясь.
Генрих молчал, но я заметил, как забегали его глаза.
– Но то твой брат. А ты – другое дело, – улыбнулся я. – Мне все равно, есть доказательства твоей вины или их нет, я точно знаю, как оно все есть на самом деле Потому что сам все видел и слышал. А еще – я не твой родственник, мне никто не может запретить тебя убить.
– Закон запретит, – быстро сказал Генрих. – Между нами нет вражды и обиды.
– Да как же нет? – я два раза хлестнул его ладонью по щекам – сначала по левой, потом по правой. – Я неотесанный барон из Лесного Края, приличий не знаю, и только что нанес тебе оскорбление. Надо смыть его моей кровью. По-другому уже никак.
Дерье расхохотался и крикнул:
– Молодец!
Генрих помолчал, а потом вдруг обратился к королю:
– Ваше величество, я…
– Даже слушать не стану, – отказался Эдуард. – Вам, Генрих Монброн, как верно было сказано, только что нанесли оскорбление, и вы должны действовать согласно «Уложению о чести дворянской». И сразу напомню, что если вы прямо сейчас не бросите вызов барону фон Руту, то через десять минут я лишу вас всех привилегий, прав и титула. После вы будете публично высечены плетьми и изгнаны из нашего королевства навеки. Таковы правила.
– Ну вот. – Я подмигнул Генриху. – У тебя есть пара-тройка минут, чтобы размяться. На большее я бы не рассчитывал, твой брат не станет тянуть. Он уже неделю с лишним только и думает о том, как выпотрошить твоего дядюшку.
– Не уверен, – отозвался Гарольд, несколько раз взмахнув шпагой. – Удовольствие надо растягивать. Мой дражайший родственник, вы готовы?
– Да, – сказал Тобиас, который тоже скинул камзол. – Давай быстро с этим всем закончим.
Ну да, шансов у этого толстяка против поджарого Гарольда не было никаких. Может, будь он лет на десять моложе, результат поединка был бы непредсказуемым, но сейчас все было ясно с самого начала.
Я, кстати, думал, что там не все жир, что там и мышцы есть. Вон наш Карл тоже выглядит со стороны достаточно внушительно. В смысле упитанности. Но там жира нет, там одни мускулы. А тут сало с боков свисает, брюхо под рубахой трясется. Камзол все это хоть как-то скрывал, а без него картина стала совсем уж жалостливая.
К чести Тобиаса, могу сказать, что как за шпагу держаться, он знал. Думаю, в молодости хорошим фехтовальщиком был. Он даже умудрился продержаться целую одну минуту, отражая атаки Гарольда.
Но и только. После этого дыхание у Тобиаса сбилось, пот заливал лицо, а тут еще и полуденная жара…
Он пропустил один удар, потом второй, его рубаху запятнала кровь.
Я видел, что задумал Гарольд. Он хотел растянуть победу, он хотел заставить умирать своего врага снова и снова. И я душой принимал это его решение.
Потому я и не понял, отчего третий удар был нанесен точно в сердце Тобиаса.
– Как-то так, – крутанул шпагу Монброн. – Один долг выплачен.
В толпе, рядом с помостом, кто-то заплакал, надо думать, родные дядюшки. Кому еще рыдать по этому человеку?
– Отличный удар, Гарольд. – Эдуард несколько раз хлопнул в ладоши. – «Полет скворца», любимый выпад твоего батюшки. Видишь, я помню.
Монброн поклонился королю, благодаря за эти слова.
Тем временем пара стражников подхватила тело дядюшки Тобиаса за ноги и оттащила в сторону.
– Вперед, – сказал я Генриху. – Чего ждем? Иди туда. Я добрый, я тебе позицию получше уступаю. Пусть мне солнце в глаза светит.
