Коп измерил зубы стальным штангенциркулем, нацарапал какие-то вычисления в своем альбоме и покачал головой.
– Это кажется невозможным, – сказал он и измерил снова.
А потом он стоял, глядя на обширную скалу, словно ожидал увидеть, как перед ним появляется гигантский динозавр, сотрясая землю каждым своим шагом.
– Если мы делаем такие открытия, – сказал он Джонсону, – значит, мы едва коснулись того, что возможно узнать. Вы и я – первые люди в летописной истории, взглянувшие на эти зубы. Они изменят все, что, по нашему мнению, мы знаем о подобных животных. И, как бы я ни колебался произнести такие слова – человек делается меньше, когда мы осознаем, какие удивительные создания нам предшествовали.
И тут Джонсон понял, что все, что было сделано экспедицией Копа – все, что даже он, Джонсон, делает прямо сейчас, – в грядущем будет иметь значение для ученых.
– А теперь – вашу камеру, – напомнил Коп. – Мы должны заснять этот момент и это место.
Джонсон отправился забрать свое снаряжение с плоских равнин наверху. Когда он вернулся, двигаясь осторожно, чтобы не упасть, Коп все еще покачивал головой.
– Конечно, нельзя с уверенностью судить по одним только зубам, – сказал он. – Аллометрические факторы могут ввести в заблуждение
[50].
– Какие у него, по-вашему, размеры? – спросил Джонсон.
Он заглянул в альбом, теперь покрытый вычислениями – некоторые были зачеркнуты и сделаны заново.
– Семьдесят пять, может быть, сто футов в длину, а голова могла возвышаться над землей на тридцать футов.
И тут же, на месте, Коп дал ему название – Brontosaurus, «громовой ящер», потому что это существо должно было передвигаться с громовым топотом.
– Но, возможно, – сказал Коп, – следовало бы назвать его Apatosaurus, или «ящер, вводящий в ступор»
[51]. Потому что трудно поверить, что такая тварь когда-либо существовала…
Джонсон заснял зубы на нескольких пластинах, вблизи и на расстоянии; на всех снимках присутствовал Коп.
Они поспешили обратно в лагерь, рассказали остальным о своем открытии, а потом в угасающих сумерках измерили шагами величину бронтозавра – создания длиной в три фургона и высотой с четырехэтажный дом.
Из-за такого воображение срывалось с цепи.
Это было совершенно удивительно, и Коп объявил, что «одно лишь нынешнее открытие оправдывает все время, проведенное нами на Западе».
– Мы сделали важное открытие, обнаружив зубы. Это зубы дракона! – объявил он.
Они не могли вообразить, какие проблемы вскоре создадут им найденные зубы.
Вокруг лагерного костра
Любое открытие приводило к тому, что Копа вечером у костра одолевало философское настроение. Все осмотрели зубы, ощупали их борозды и выпуклости, взвесили их в руке. Открытие гигантского бронтозавра порождало необыкновенное множество размышлений.
– В природе есть столько вещей, которые нам не под силу себе представить, – сказал Коп. – Во времена этого бронтозавра ледники отступили, и вся наша планета была тропической. Фиговые деревья росли в Гренландии, пальмы – на Аляске. Обширные равнины Америки представляли собой широкие озера, и там, где мы сейчас сидим, находилось дно озера. Животные, которых мы находим, сохранились потому, что умерли и погрузились на дно озера, где их занесло илистым осадком, а осадок, в свою очередь, спрессовался в скалу. Но кто бы мог себе представить таких тварей до того, как обнаружились доказательства их существования?
Все молчали, глядя в потрескивающий огонь.
– Мне тридцать шесть лет, но в то время, когда я родился, – продолжал Коп, – динозавры были неизвестны. Все поколения рода человеческого рождались и умирали, люди жили, населяли эту землю, и никто не подозревал, что задолго, задолго до них на нашей планете господствовала раса гигантских рептилий, царивших миллионы и миллионы лет.
Джордж Мортон кашлянул:
– Если так и есть, что же насчет человека?
Наступило неловкое молчание. Большинство дискуссий об эволюции переходили на вопрос о человеке. Сам Дарвин не рассматривал человека уже больше десяти лет после издания своей книги.
– Вы знаете о находках немцев в долине Неандерталь? – спросил Коп. – Нет? Так вот, в пятьдесят шестом году они обнаружили в Германии полный череп… С массивными костями, со звероподобными надбровными дугами. По поводу слоя, в котором он найден, ведутся диспуты, но он кажется очень старым. Я сам видел эту находку в Европе в шестьдесят третьем.
– Я слышал, что череп из Неандерталя – череп обезьяны или дегенерата, – сказал Штернберг.
– Маловероятно, – отозвался Коп. – Профессор Венн в Дюссельдорфе придумал новый метод измерения размера мозга по черепу. Это очень просто: он наполняет черепную коробку зернами горчицы, а потом высыпает зерна в мерный сосуд. Его исследования показывают, что в черепе из Неандерталя помещался мозг большего размера, чем тот, которым мы обладаем сегодня.
– Вы говорите, что череп из Неандерталя – человеческий? – спросил Мортон.
– Я не знаю, – ответил Коп. – Но не понимаю, как можно верить, что динозавры эволюционировали, рептилии эволюционировали и млекопитающие, такие, как лошадь, эволюционировали, но человек возник полностью развитым, без предков.
– Разве вы не квакер, профессор Коп?
Идеи Копа были все еще неприемлемы для большинства верующих, в том числе для Религиозного общества друзей (так официально назывались квакеры).
– Я уже не могу им быть, – сказал Коп. – Религия объясняет то, чего не может объяснить человек. Но когда я вижу что-то собственными глазами, а моя религия торопится заверить меня, что я ошибаюсь, что я вообще этого не вижу… Нет, после этого я не могу больше быть квакером.
Отъезд из пустошей
26 августа, довольно прохладным утром, они двинулись в однодневное путешествие к Коровьему острову, который находился на одном из нескольких природных бродов на двухсотмильном участке реки Миссури, там, где ее излучины с каждой стороны образовывали барьер. Остров служил причалом для пароходов, и именно там Коп планировал встретить пароход, приходящий из Сент-Луиса. Всем не терпелось уехать, и они открыто беспокоились насчет индейцев, но группа собрала слишком много окаменелостей, чтобы разом перевезти их все в фургоне. Не оставалось ничего другого, кроме как сделать две поездки.
