Дик сплюнул:
– Ты выстрелил ему в спину, сын ничтожной шлюхи!
Джонсон покачал головой:
– Вы меня не спровоцируете.
– Тогда послушай вот что, – сказал Дик. – Сейчас ты встретишься со мной на улице, или я отправлюсь в тот сарай в китайском городе, начиню динамитом все твои драгоценные ящики до единого и разнесу их вдребезги. Могу в придачу взорвать и каких-нибудь китайцев из тех, что тебе помогали!
– Вы не осмелитесь.
– Не вижу, кто может меня остановить. Хочешь понаблюдать, как я взорву твои драгоценные кости?
Джонсон почувствовал, как его наполняет диковинная темная ярость. На него разом навалились все разочарования, все тяготы проведенных в Дедвуде недель. Он был рад, что перевез ящики в другое место.
Он начал дышать глубоко и медленно; кожа на его лице странно натянулась.
– Нет, – сказал он и встал. – Увидимся на улице, Дик.
– Прекрасно, – сказал Дик. – Я буду тебя ждать.
И Дик ушел, с силой захлопнув за собой дверь.
Джонсон находился в столовой отеля, и завтракавшие там люди смотрели на него. Все молчали. В окна лился солнечный свет. Джонсон слышал, как щебечут птицы.
Он слышал, как грохочут фургоны на улице, как люди кричат друг другу убираться, потому что сейчас здесь будет перестрелка. Он слышал, как миссис Уилсон в соседнем доме дает уроки пианино, как ребенок играет гаммы.
Джонсон чувствовал себя так, как будто не имел никакого отношения к реальности.
Несколько минут спустя в столовую торопливо вошел Уайетт Эрп.
– Что за глупость я слышал о вас и Дике Кэрри?
– Это правда, – ответил Джонсон.
Мгновение Эрп пристально смотрел на него, потом сказал:
– Последуйте моему совету и пойдите на попятный.
– Я не пойду на попятный, – ответил Джонсон.
– Вы умеете стрелять?
– Не очень хорошо.
– Прискорбно.
– Но все равно я выйду против него.
– Хотите совет? Или хотите умереть так, как сами задумали?
– Я буду благодарен за любой совет, – сказал Джонсон.
Он заметил, что у него дрожит губа и трясутся руки.
– Сядьте, – сказал Эрп. – Я побывал во множестве таких переделок, и всегда и везде одно и то же. Возьмем такого стрелка, как Дик: он довольно высокого мнения о себе и уже застрелил человека или двух. Он быстрый. Но большинство его жертв были пьяны или перепуганы, или и то и другое вместе взятое.
– Я-то уж точно перепуган.
– Прекрасно. Просто помните, большинство этих стрелков – трусы и задиры, и у них есть трюк, который работает на них. Вы должны избегать его трюков.
– Каких, например? Что за трюки?
– Некоторые из них пытаются стремительно на вас напасть, некоторые пытаются вас отвлечь… Они курят сигару, отбрасывают ее, ожидая, что вы, естественно, проследите за ней взглядом. Некоторые пытаются вас заговорить. Некоторые из них зевают, пытаясь заставить вас тоже зевнуть. Трюки.
– И что я должен сделать?
Сердце Джонсона стучало так громко, что он едва слышал собственный голос.
– Когда выйдете туда, не торопитесь. И не сводите с него глаз… Он может попытаться выстрелить в вас, едва вы шагнете на улицу. Ни на миг не спускайте с него глаз. Потом займите позицию, широко расставив ноги, держа равновесие. Не позволяйте втянуть вас в разговор. Сосредоточьтесь на нем. Не сводите с него взгляда, что бы он ни делал. Наблюдайте за его глазами. По его глазам вы увидите, когда он собирается разыграть свою карту, раньше, чем он шевельнет рукой.
– Как я это увижу?
– Увидите, не волнуйтесь. Дайте ему выстрелить первому, неторопливо вытащите пистолет, неторопливо прицельтесь и выстрелите прямо в середину его живота. Не делайте никаких модных штучек вроде прицеливания в голову. Уж постарайтесь. Выстрелите ему в живот и убейте его.
– О, господи.
До Джонсона стало доходить, что все это реально.
– Вы точно не пойдете на попятный?
– Да!
– Прекрасно, – сказал Эрп. – Не сомневаюсь, вы справитесь. Дик самоуверен, он думает, что вы – мишень. Нет ничего лучшего, чем выйти против самоуверенного человека.
– Рад слышать.
– Вы справитесь, – повторил Эрп. – Ваш пистолет заряжен?
– Нет.
– Лучше зарядите его, молодой человек.
Джонсон шагнул из отеля на утренний свет. Главная улица Дедвуда была пуста. На ней стояла тишина, если не считать урока пианино миссис Уилсон – монотонных гамм.
Черный Дик ждал в северном конце улицы, попыхивая сигарой. Широкие поля шляпы оставляли его лицо в густой тени. Нелегко было разглядеть его глаза, и Джонсон заколебался.
– Выходи, Фогги! – окликнул Дик.
Джонсон шагнул прочь от отеля, на улицу. Он чувствовал, как под ногами хлюпает грязь, но не смотрел вниз.
«Не своди с него взгляда, ни на миг не спускай с него глаз».
Джонсон вышел на середину улицы и остановился.
«Держи равновесие, широко расставь ноги».
Он ясно услышал голос миссис Уилсон:
– Нет-нет, Шарлотта. Следи за темпом.
«Сосредоточься. Сосредоточься на нем».
Их разделяло тридцать футов на главной улице Дедвуда в утреннем солнечном свете.
Дик засмеялся:
– Подойди ближе, Фогги.
– И так сойдет.
– Я едва тебя вижу, Фогги.
«Не дай ему себя заговорить. Наблюдай за ним».
– А я прекрасно, – сказал Джонсон.
Дик засмеялся. Смех его оборвался, и наступило молчание.
«Наблюдай за его глазами. Наблюдай за его глазами».
– У тебя есть последние желания, Фогги?
Джонсон не ответил. Он чувствовал, как сердце отчаянно колотится в груди.
Черный Дик отбросил сигару. Она пролетела по воздуху и зашипела в грязи.
«Не своди с него взгляда, что бы он ни делал».
Дик выхватил пистолет.
Все произошло очень быстро. Дика окутало облако густого черного дыма, и две пули просвистели мимо Джонсона, прежде чем тот вытащил свое оружие. Он почувствовал, как третья пуля сшибла с него шляпу, когда он прицелился и выстрелил. Пистолет дернулся в его руке. Он услышал крик боли:
– Сукин сын! Попал!
Джонсон вгляделся в дым, испытывая скорее удивление, чем какие-либо другие чувства. Сперва он ничего не видел; Дик как будто исчез с улицы. Потом дым рассеялся, и Джонсон увидел, что тот корчится в грязи.
