– Побудь здесь, ладно? – попросил я супругу, а сам отправился назад.
Не знаю, сколько времени мы потратили на то, чтобы перетаскать всех гоблинов. Думаю, достаточно много. Мы старались, как могли, но всех спасти все равно не удалось – в той пещере, где мы ночевали, осталось девять трупов и среди них трое раненых – последние из тех, кого тащили на носилках с того дня, как мы встретились с гоблинами. Остальные либо умерли раньше, либо шли на своих ногах, пускай и с помощью соплеменников – как я уже упоминал, гоблины оказались очень живучим народом. Ни сил, ни времени на то, чтобы похоронить покойников, у нас не было. Все, что я смог для них сделать, уходя в последний раз из того злополучного зала – это накрыть лица несколькими кусками материи – на «саваны» пошли тряпки, которые я использовал для перевязки. Очень сомнительный погребальный ритуал, да и проделал это я скорее только для собственного успокоения. Сами гоблины к вопросам похоронных обрядов относились так же рационально, как и ко всему остальному. Есть возможность оказать почести покойникам – хорошо. Нет – что ж, такова судьба.
О том, что случилась очередная неприятность, я узнал последним. Возвратившись к месту, куда мы перетащили вещи и гоблинов, я сначала услышал встревоженные выкрики, а подойдя поближе, с удивлением обнаружил, что гоблины и орки ходят по пещере, освещая недавно зажженными факелами лица тех коротышек, кто все еще не пришел в себя.
Я подошел к Иштрилл, и она, повернув ко мне побледневшее лицо – это было заметно даже в свете факелов, – прошептала:
– Эрик, Тууса нет. Как мы будем отсюда выбираться?
Тууса действительно не было. Он был одним из тех несчастных, кому не удалось пережить ночевку. Это было очень печально само по себе, потому что я уже привык, что этот серьезный и никогда не теряющий присутствия духа гоблин все время находится где-то рядом. Но если учесть, что он был единственным, кто знал дорогу, его потеря грозила обернуться катастрофой.
Найдя взглядом одну из женщин, я подошел к ней и спросил:
– Туус не говорил, куда идти?
– Говорил, – кивнула женщина. – Сын Тууса слышал про путь. Матери народа тоже слышали про путь. Но только Туус знать путь, ходить путь. Все рассказать нельзя, путь длинный.
– Значит, будем просто осторожнее. Расскажи всем остальным. Мне, оркам. Будем решать, как идти. И успокой народ, они только зря тратят силы. Выберите нового вождя, что ли…
Женщина кивнула. Похоже, мои вопросы помогли ей взять себя в руки и оправиться от потрясения. Потеря Тууса слишком сильно ударила по всему племени. Гоблины неуютно чувствовали себя в непривычной среде и теперь, зная, что единственный проводник мертв, большинство готово было запаниковать. Однако гоблинша быстро пресекла панические настроения. Сначала она выхватила из бестолково мечущихся соплеменников других женщин, они коротко что-то обсудили, а потом начали увещевать остальных. Буквально через пятнадцать минут стало относительно тихо, взволнованные коротышки успокоились и прислушались к тому, что им вещали матриархи. Мы с орками, конечно, в обсуждении не участвовали – наблюдали со стороны, стараясь не мешать. Впрочем, переговоры и не заняли много времени. Я все еще не понимал гоблинского, и результат «выборов» стал для меня сюрпризом: женщины вывели из толпы какого-то совсем юного подростка, которого почему-то повели ко мне.
– Ты – вождь. Это – Говорна. Дочь Тууса. Знать то, что знать Туус. Знать твой язык. Говорить тебе. Помогать. Решать – ты, – лаконично пояснила старейшина.
Безапелляционность, с которой мне сообщили эту новость, не подразумевала отказа. Я не нашелся, что ответить, и молча кивнул, а потом спокойно отдал распоряжения:
– Тогда выдвигаемся. Движемся вперед до ближайшего удобного для стоянки места. Десять разведчиков выдвигаются первыми. Если разведчики находят что-то необычное, какие-то трудности – возвращаются и докладывают. Если видят развилку – останавливаются и ждут до тех пор, пока мы не догоним. Говорна, объясни им, если что-то непонятно.
Подросток кивнула и, выбрав десяток соплеменников, передала мои распоряжения. А я, молча подхватив рюкзак, отправился впереди основной группы. Видеть никого не хотелось, а хотелось куда-нибудь сбежать, можно даже обратно к рептам.
– Эрик, ну чего ты так расстроился? – спросила тихонько догнавшая меня Иштрилл.
– Я не расстроился. Я злюсь. Просто не понимаю, почему я? Я не лучше других знаю, что делать. Я здесь никогда не был. Я не знаю, как их встретят в Артании, и смогу ли я помочь им договориться с людьми. Я даже не считаю, что я их соплеменник – я же не гоблин, в конце концов!
– Ты именно их соплеменник. Они тебя в племя приняли, ты не отказался. Думаешь, им просто? Видел, как их женщины на тебя смотрят? С опаской. Они ведь понимают, что ты можешь все бросить. И когда они тебе своих дочерей пытались подсунуть – помнишь, когда мы только встретились? Они хотели тебя привязать. Понимали, что не получится, но действовали так, как привыкли. Так же, как и орки. Потому что и те и другие понимают, что им нужно договориться с людьми. Их слишком мало, и если орки пока не вымирают, то гоблинов уже почти не осталось. Может быть, это последние гоблины, которые вообще остались на свете. Конечно, они будут хвататься за любую соломинку!
– Да понимаю! Но от того, что у них не было другого выбора, мне-то не легче! На мне теперь ответственность, возможно, за целую расу!
– Эрик, ты сейчас обманываешь себя. Ты же не думаешь, что если бы они тебя вождем не назвали, на тебе этой ответственности бы не было? Ты ведь сам хотел им помочь, когда они дрались с рептами. Если бы Лотар тогда первым не отдал приказ стрелять, ты бы и без приказа начал, я-то знаю. А после этого бросить их было уже нельзя. Так что сейчас по сути ничего не изменилось. Вот я и не понимаю, почему ты расстраиваешься только теперь?
– Эльфийка дело говорит, – услышал я голос шамана. – Ты, отрок, странный. Вроде как поступаешь так, как тебе кажется правильным, но от этого же и расстраиваешься. Радоваться надо, что предки дали тебе достаточно сил, чтобы не отступать от принципов. А ты все суетишься, переживаешь, силы на это тратишь. В общем, не гневи предков. Не хочешь ты быть их вождем – так никто и не заставляет. Доведи племя до безопасного места, помоги устроиться – и все. У них ведь вроде вождя не на всю жизнь выбирают.
Я только покачал головой. И Квотар и Иштрилл были правы, а я зря принялся рефлексировать, тем более сейчас для этого было неподходящее время и место. Я выкликнул Говорну, которая шустро протолкалась ко мне из задних рядов, и принялся расспрашивать ее о том, что ей известно о предстоящем пути. Слушая девчонку, я поражался ее мужеству. Меньше часа назад она узнала о том, что умер ее отец. Сам я в подобной ситуации пришел в себя далеко не сразу, а по ней нельзя было сказать, что у нее произошла беда. Говорна методично вспоминала все подробности, которые ей были известны, стараясь не показывать, насколько ей тяжело. Если не обращать внимания на слишком серьезное для подростка лицо и плотно сжатые губы в те моменты, когда она замолкала, догадаться было бы невозможно. И вообще, девочка оказалась очень смышленой – в отличие от взрослых гоблинов, она уже говорила на орочьем почти без ошибок, так что нам не приходилось прилагать никаких усилий, чтобы ее понимать.
