Через какое-то время я чувствую, что меня переворачивают на спину. Я вижу перед собой незнакомое орочье лицо и окончательно теряю связь с реальностью. Откуда здесь могут взяться незнакомые орки? Мысли в голове вялые, едва ворочаются. Я опускаю кинжал, которым собирался полоснуть неосторожно приблизившегося разумного. Он же не эльф, зачем его резать? Мне что-то говорят, кажется, спрашивают, но я не могу сосредоточиться на вопросах – просто забываю начало предложения к тому моменту, как говорящий его заканчивает. Меня куда-то несут, держа за руки и за ноги, а мне даже не удается держать голову прямо, она так и болтается в такт шагам носильщиков. Меня куда-то укладывают, и я вижу высоко над собой лицо Беара. По его щекам катятся слезы. Зрелище столь неожиданное, что я на секунду прихожу в себя, но сказать так ничего не получается. Потратив на попытку говорить последние силы, я засыпаю.
* * *
Проснулся я в своем доме, в Кеймуре. Обведя взглядом знакомый потолок и чуть повернув голову, я обнаружил у своего одра незнакомую орчанку. Впрочем, после небольшого усилия я ее вспомнил – это была лекарка Кайкини, чьей ученице я вправлял сломанный нос во время соревнований за право получить руку и сердце Иштрилл. Воспоминание о погибшей жене впервые не вызвало острого приступа ярости по отношению к первородным. Тоска никуда не делась, но я с удивлением осознал, что больше не мечтаю резать всех эльфов без разбора. Нет, добрых чувств я к ним по-прежнему не испытываю, но от гложущей нутро ненависти, не дающей спокойно спать, я, похоже, избавился. И это хорошая новость – ненависть мешает. К вопросам войны продуктивнее подходить без лишних эмоций.
– Очнулся, предводитель? – с легкой улыбкой спросила Кайкини, заметив мой взгляд. – Давно пора! Я уж думала, ты к предкам собрался.
– Долго я спал?
– Да нет, всего-то сутки. А вот без сознания до этого провалялся дней восемь. Уже почти все из твоей безумной сотни в себя поприходили, а ты все разлеживаешься.
– Они живы?
– Живы. Многие ранены, но мало кому не повезло так, как тебе.
– А что со мной? – удивился я. Я не очень ясно помнил подробности последних минут перед боем.
– Стрела попала тебе в легкое и совсем чуть-чуть разминулась с сердцем. Навылет прошла, наконечник из груди показался. Ты разве не помнишь? Вроде говорили, ты еще в сознании был, когда тебя подобрали.
Я покачал головой:
– Помню удар по спине, а что именно произошло, я не выяснял. Не до того было. – Я, наконец, спросил то, что меня интересовало больше всего после состояния соратников: – Как ты тут оказалась? И почему эльфы нас не добили?
– Бежали эти эльфы, вот и не добили. – Хмыкнула орчанка.
– От кого? – тупо спросил я, но потом разум все же начал проясняться: – Стоп, подожди. Если ты здесь, то и все остальные тоже? Они от орков, бежали? Но как? Эльфов же все равно больше было! – Примерную численность орков я прекрасно знал. Трех тысяч не набиралось никак, даже если считать вместе с женщинами и детьми.
– Ну, не только от орков, – слегка смутилась лекарка. – Там все были, и люди, и эти смешные коротышки – гоблины. Ты давай лежи, тебе спать нужно. Вредно сейчас беспокоиться. Рану разбередишь.
– Кайкини! – взмолился я. – Не томи! Я буду больше беспокоиться, если останусь в неведении. Расскажи, а? Или позови Беара, пусть он расскажет!
– Ну ладно, – вздохнула женщина. – Так уж и быть. Беар твой пока занят, они с Кашишем сейчас с ног сбиваются, пытаясь разобраться, как всех наших устроить и к делу приспособить. Сама расскажу. Только быстро.
Из рассказа лекарки выходило следующее: народ орков находился в полутора переходах от Кеймура, когда передовые отряды разведчиков сообщили, что город осажден. Новость была неприятная, но из колеи никого не выбила. На собрании вождей даже до драки не дошло – все единогласно решили, что городу нужно помочь. Женщин и детей оставили под небольшой охраной, а воины быстренько собрались, и уже к утру отряд из восьмисот орков подошел к стенам города, рассчитывая устроить классическое нападение с тыла в разгар штурма. Каково же было удивление горцев, когда они обнаружили пустое пространство перед городом и удивленных защитников на стенах, вовсе не понимающих, что происходит. Впрочем, разобрались, кто есть кто, достаточно быстро. И тогда Беар решился рискнуть.
– Этот твой тысячник устроил настоящий скандал, – ухмылялась орчанка. – Вожди хотели, как положено, устроить собрание, подумать, что делать, обсудить все. Его, конечно, тоже позвали – как не позвать, если человек за других решает? Наши-то ему сказали, мол, как положено, мнение свое последним скажешь, потому как самый молодой. Ну и начали каждый свои мысли высказывать, обстоятельно. Только этот парень ждать не стал. Послушал-послушал, да и рявкнул, чтобы все заткнулись. Сказал, что ему на наши традиции плевать, если они мешают. Сказал, что раз эльфы так быстро убрались, то это наверняка проделки Эрика, и что раз так, тебе там сейчас тяжело придется. И если, мол, уважаемые вожди собираются целый день провести в спорах, то пусть засунут языки в задницы и заткнутся, потому что времени на разговоры нет, и нужно срочно отправляться тебе на помощь. Так и сказал! – На лице у орчанки появилось мечтательное выражение.
– Хотела бы я посмотреть на рожи наших вождей, когда они это услышали! У нас ведь как: если по морде друг другу съездили – ничего страшного, а вот говорить нужно обязательно со всем вежеством. А тут такое! В общем, вожди спорить не стали, решили потом за обиду спросить. Потому что пока Беар в сторонке с ними общался, люди, с которыми он из-за стен вышел, знакомились с нашими вояками. Ну и рассказали, куда, по их мнению, так торопились первородные. Намекали еще, что мы очень вовремя пришли – как раз когда враг ушел. Такого наши, конечно, стерпеть не могли! Так что пока старейшины там совещались, воины уже все решили. Если бы вожди воспротивились, их бы просто сместили. Ну, правда, они и так-то не хотели отсиживаться, просто не привыкли так быстро решать, – поспешила оправдать своих предводителей Кайкини.
– Вы, люди, хитрый народ, и это, наверное, хорошо. Раз уж мы теперь вместе. Ну а дальше ты догадываешься. Отправились мужики догонять эльфов, и успели в самый последний момент – вас там уже добивать собирались. Очень удачно получилось, первородные наших вояк не заметили до самого последнего момента. Очнулись, только когда по ним залп дали, да и то не сразу – слишком увлеклись. Тут одна смешная мелкая девчонка бегает, ученица ворчуна Квотара, так она рассказала, как вы у первородных в тылу веселились. Неудивительно, что они так жаждали до вас добраться! За это и поплатились.
Эпилог
Я окончательно пришел в себя только через месяц. Слишком сильно потрепали меня последние события. Рана зажила быстрее, но с общим истощением организма справиться так просто не получалось. В результате весь месяц меня не выпускали из своих загребущих рук лекари, подвергая всевозможным издевательствам, главным из которых я считал строгую диету, отягощенную чуть ли не ежечасным приемом разных лечебных зелий. И это притом, что наша разросшаяся община, наконец, перестала испытывать дефицит продовольствия. Смотреть, как товарищи отъедаются всякими деликатесами наподобие шашлыка и козьего молока, самому при этом давясь жиденькой кашей, было выше моих сил. Приходилось использовать все свое мастерство в скрытном передвижении и маскировке, чтобы урвать себе вкусного. Обычно я более послушный пациент, просто в этот раз на мне свои навыки отрабатывали представители целых трех рас, и единственным методом лечения, в котором они однозначно сходились, была как раз диета. Проблема в том, что диеты у каждого лекаря были припасены разные, в результате после исключения всех «непересекающихся» продуктов, оставалась практически только вода.
