Услышав свое имя, Том поднял голову.
— Том Гардвин это я!
— Убийца! — закричала сотня глоток.
В толпе иногда возникает необъяснимая внезапность действия. В том случае, когда один человек раздумывает и колеблется — толпа действует мгновенно, будто пронзенная одним ударом тока.
Десяток рук потянулись к Тому. Он, выйдя из состояния оцепенения, отчаянно вырывался.
— Где труп? — кричали ему. — Его нужно вести туда! В горы! В горы!
Том продолжал отбиваться. Но что мог он сделать один против толпы, набросившейся на него?.. Тиллингест шагнул вперед. Ведь это он объявил, что нашел труп. Том наконец перестал сопротивляться. Он снова впал в оцепенение. Но даже оно разъяряло его противников, которые жаждали правосудия. Этой кучкой отверженных, чуть ли не разбойников, овладевало дикое негодование.
А Том, подгоняемый пинками, шел вперед, не понимая, чего от него хотят, куда его ведут…
У подножия скалы, известной под именем Чертовой горы, лежал Марк Гардвин со скрещенными на груди руками…
Том, нечеловеческим усилием вырвавшись из рук людей, окружающих его, бросился к трупу.
— Брат мой! Брат!
Этому безумному крику ответили лишь горы многократным эхо. Люди снова схватили его и оттащили прочь Каким же образом труп очутился здесь, на Чертовой горе, в полумиле от того места, где свершилось преступление?
В ту минуту, когда Том и Марк бросились, вне себя от радости, к обломку золотой скалы, Сэм и Арнольд, которые шли по их следам, обменялись кивками… Настала роковая минута… Оба вскинули карабины. Меси прицелился в Тома, а Сэм взял на мушку Марка… Как мог промахнуться Арнольд? Даже у профессиональных убийц иногда трясутся руки. Словом, из двух обреченных был убит один Марк. Том скрылся в горах.
Если он останется в живых, дело будет провалено, тайну золотой жилы скрыть не удастся…
Сэм, увидев, что Арнольд промахнулся, зло выругался. Но в его изобретательном уме уже зрел новый план,,..
Он его тут же изложил Арнольду. Тот бросился по следам Тома, а Сэм, напрасно проискавши убежавшего Джона, вернулся к трупу Марка. Пуля прошла через тело навылет, задев сердце. Смерть была мгновенной. Даже кровь не показалась наружу.
Сэм взвалил труп себе на плечи. Какая огромная сила воли и мускулов нужна была, чтобы пронести на себе труп целых полмили через непроходимые скалы!
Наконец, когда Сэм решил, что отошел на достаточное расстояние, он положил труп на землю посреди дороги, зажатой между скалами, над которыми возвышалась странная вершина Чертовой горы.
Остальное уже известно. Возбужденное состояние Тома, граничившее с безумием, было только на руку убийцам его брата. Они приблизились к толпе, в центре которой несчастный Том шатался, как пьяный. Какой то толстый низенький человек с красным лицом, обратился к Тому, приставив кулак к его лицу: — Ты убил своего брата? Отвечай!
Том тупо уставился на него и не сказал ни слова. Толстяк разразился проклятиями, а вместе с ним и вся толпа.
Казалось, воздух был пропитан жаждой мщения.
— Оставь, Бартон, — крикнул кто–то толстяку, — сейчас с ним поговорит пастор,..
В голове Тома вертелась одна мучительная мысль, как монотонный стук вечно качающегося маятника. Эта мысль выражалась одним словом: "Бежать! Бежать! Бежать!"
Он не представлял себе ничего иного. Все его чувства слились, сгруппировались в это единственное желание. Он наклонил голову и бросился вперед…
Поднялся страшный крик. Тот, кого звали Бартоном, опрокинул Тома на землю и хрипло заорал:
— А! Ты хочешь спастись! Ты думаешь удрать от нас!.. Судить его немедленно!
— Да! Да! Линч! — заревели все вокруг.
Том задыхался под давлением пальцев Бартона, сжимавших ему горло, а в это время мгновенно организовалось судебное заседание. Вокруг несчастного образовался круг. Самые старые и самые рьяные вызвались быть судьями. Тома поставили на ноги и повернули лицом к ним.
Председателем был обезьяноподобный субъект с маленькими злыми глазками. Воцарилось неожиданное молчание. Во всяком суде, как бы неправеден, как бы ненормален он ни был, всегда есть нечто внушительное и торжественное, действующее на воображение.
— Твое имя? — спросил председатель суда, называвшийся Роллингсом.
— Том Гардвин…
— Человек, который убит, брат ли он твой?
— Да… мой брат… мой бедный Марк…
— Марк. Гардвин?
— Да…
— За что ты убил его?,.
Том тупо посмотрел на него. Можно было подумать, что это обвинение он слышит впервые.
— Убил? — пробормотал он. — Убил? Как это?..
— Ну! Ну! — рявкнул Роллингс. — Потрудись отвечать! Ты убил своего брата?
— Нет! Нет! — вскрикнул Том.
Только теперь до него дошел весь ужасный смысл происходящего.
— Это ложь! — заревел он. — Убить брата!.. Клянусь, что это ложь! Это не я…
— Свидетелей, свидетелей! — закричала толпа. Тиллингест холодно и отчетливо заявил, что, услышав выстрел в горах, он прибежал на шум, нашел еще теплый труп там, на дороге, а в нескольких шагах — карабин, который убийца уронил во время бегства….
Этого было достаточно. Требование смерти было ответом на это показание, так прямо обвинявшее Тома.
— Линч! Линч! — ревели голоса.
Роллингс встал и с торжественной важностью начал советоваться с импровизированными членами суда. Толпа нетерпеливо роптала. Наконец он заговорил и, пародируя церемонию нормального суда, призвал Тома честно сознаться в совершенном преступлении.
Осужденный молчал. Тогда был вынесен приговор: "Смерть". Толпа тут же набросилась на несчастного и поволокла к ближайшему дереву. Гигант Кломп схватил его, собираясь лично исполнить обязанность палача…
Несколько минут спустя Арнольд Меси и Сэм Тиллингест, улыбаясь, смотрели на тело, качавшееся на ветви сосны… Так свершилось двойное преступление на Чертовой горе. Вот что читал Бам в бумагах, добытых ценой убийства Эффи Тиллингест. И, облокотившись на стол, он глубоко задумался…
6. Спасение души
Нам пришлось оставить на некоторое время нескольких действующих лиц. Теперь нужно снова связать цепь событий и возвратиться к Антонии Бартон. Однажды угром се муж вошел в комнату и присел рядом с пей. Она взглянула па пего и содрогнулась. Антония поняла, что это ее судья, полновластный вершитель ее судьбы.
— Сударыня, — сказал ей муж — вы меня не будете упрекать, надеюсь, что я принимал в отношении вас решительные меры. Я предложил вашему любовнику и вам самим способ искупить то зло, которое вы причинили…
