Затем он быстренько, как и положено хорошему торговцу, подсчитал в уме и сделал вывод, что под моим началом как минимум сотни три хирдманов. Собственно, количество кораблей у острова вполне соответствовало этой внушительной силе.
Произведя сии расчеты, герр Биргер сделал вполне разумный вывод: со мной значительно лучше дружить, чем бычить и гнуть пальцы. Ведь если мы не договоримся, отважный купец вполне может отправиться вслед за вышеназванными господами, а его флот вместе со всем содержимым станет моим флотом.
Будучи человеком разумным и сообразительным, Биргер не стал качать права, а поинтересовался, какой именно взнос в развитие экономики региона я от него ожидаю?
Мне было известно от братьев Крумисонов, что стандартная таможенная пошлина варьировалась от двух до пять процентов стоимости груза по рыночным ценам Бирки. Учитывая, что Биргер был первым нашим клиентом, повел себя правильно и корабли его были весьма вместительны, я решил взять с него минимум.
Биргер возражать не стал. Он ожидал худшего. Тем более что товары, которые он вез, в Бирке стоили меньше, чем в Гардарике. В противном случае зачем их было куда-то везти? К тому же он был опытным торговцем, а значит, делиться с теми, на чьей стороне сила, для него – обычное дело. Все подобные издержки учитывались в цене товара.
В общем, за стол мы сели почти друзьями. И покушали весьма плотно, обменявшись в процессе кое-какой полезной информацией. О мировом рынке. О ценах на меха и железо. Железо в числе прочих грузов Биргер вез на продажу, а меха, напротив, рассчитывал купить.
У меня было искушение предложить ему часть нашего металла, особенно того, что в изделиях, но я не стал делать этого без предварительного согласования с Медвежонком. И правильно, потому что братец торговать со свейским купцом не собирался. Сказал: у нас есть корабли, а следовательно, возможность работать с производителями и потребителями напрямую. И нефиг переплачивать.
Хотя кое-что я у господина Биргера все-таки приобрел. Шесть боевых луков превосходного, по меркам Севера, качества. Я не забыл просьбы Бури. Луки пошли в зачет общей пошлины. Остальное я взял натурой: ЗИПами
[14] для кораблей. Это были вещи не на продажу, но Биргера такой вариант устроил. Лучше, чем отдавать товаром, который он рассчитывал продать в разы дороже.
В общем, расстались мы друзьями. Ну, почти друзьями. И я даже рискнул дать ему совет: если ладожские вдруг проявят чрезмерный аппетит – не потакать. Ладожским соправителям, сказал я, удалось разбить Водимира-конунга и забрать его имущество. Однако победа далась им непросто, потому бойцов у них нынче немного и разбросаны они по большой территории, а денег, напротив, в избытке. По моим же прикидкам, в распоряжении Биргера не менее пятидесяти бойцов…
– Шестьдесят семь моих людей носят мечи! – с гордостью сообщил купец. – Настоящий хирд! Мы знаем, куда идем.
Богатенький буратина этот Биргер, если вооружил такую прорву народа. Сдается мне, он из тех, кто платит только тогда, когда не может отнять. Шестьдесят семь северян – это не пара сотен лесовиков. Это куда круче. Так что если Рюрик с Гостомыслом не озаботились охраной своей вотчины, то как бы ее снова не ограбили. Биргер, конечно, мирный купец, но все же – Биргер. А его мирность – ровно до того момента, пока торговый партнер способен за себя постоять. А в противном случае происходит то самое волшебство, о котором я когда-то рассказывал варяжским отрокам. На свет появляются шестьдесят семь волшебных мечей, и чужое превращается в свое.
Глава 32. Полет стрелы
Кнорры ушли.
А ко мне пришел Гуннар. И, надо сказать, весьма меня удивил. Потому что пришел ко мне не один, а с подаренной ему убивицей. И что совсем удивительно: одетой в цветное и с неплохим кинжалом на поясе.
– Ее зовут Гуда, – сообщил мне мой норег. – Гуда, дочь Хаука. Она из Вунгельмёрка. Я освободил ее. Будь тому свидетелем, ярл.
Вунгельмёрк… Хм-м-м. Это где-то в Норвегии. Что-то я такое о нем слышал, когда гостил у конунга Хальфдана Черного. Хаук – это по-нашему ястреб. М-да. Вряд ли подобное имя дадут рабу. Получается…
– Она – свободнорожденная? – уточнил я.
– Так и есть, – подтвердил Гуннар. – Ей было одиннадцать, когда их дом разграбили люди из Альвхейма. Я освободил ее. Не хочу, чтобы о моих сыновьях говорили, что их мать – рабыня.
О, как все запущено! Хотя… я рад. И за девушку, которая, отмывшись и приодевшись, превратилась в настоящую красавицу, довольно юную к тому же. И за своего хирдмана, конечно.
– Погоди-ка…
Гуннар нахмурился. Не понял, что я задумал.
А задумал я в данном случае только хорошее. Где там моя сумка с драгметаллами?
– Возьми и носи с достоинством, Гуда, дочь Хаука! – Я протянул девушке серебряную пектораль граммов этак на сто.
Гуда зарделась. Еще бы! Почти полмарки серебром. Тянет на свадебный дар, если речь идет о невесте умеренного достатка. Поблагодарила смущенно и тут же нацепила на шею. Теперь уж точно ее за рабыню не примут. Ну и заодно мой ответ на просьбу Гуннара. Норег не дурак. Сообразил, что подарок не столько девушке, сколько ему.
– Она родит тебе сильных сыновей, Гагара, – заявил я. – Сильных и храбрых!
– Я это сразу понял, – ответил норег. – Не всякой женщине достанет храбрости убить воина, чтобы выручить своего мужчину.
Воодушевленный Гуннар, которого я, с одобрения Свартхёвди, назначил чем-то вроде коменданта крепости, ушел заниматься общественными делами, а я отправился на поиски Бури. Пора было разобраться с моими особенными способностями.
Азиат обнаружился на небольшом стрелковом полигоне, оборудованном в западной части острова. Бури разделил отданных в обучение бойцов на три группы. Первая, самая неумёхистая, состоящая из двоих весян, метала тупые стрелы в пуки соломы, привязанные к столбам с дистанции примерно тридцати метров. Более продвинутые – еще двое весян и трое варяжских дренгов: Ануд, Вузлеб и Егри – выполняли более сложное упражнение: пытались с тех же тридцати метров попасть в болтающийся на веревке щит. А чтобы им было веселее, к щиту привязали еще одну веревку, за которую азартно дергал пацанчик лет семи. Третья группа развлекалась еще интереснее. На уложенную набок метровой примерно толщины колоду уложили сверху бревнышко длиной метра четыре. На его концах балансировали Вихорек и рыжий варяжонок Тулб, а посередине, на самом козырном месте, стояла Заря. Их цель располагалась тоже не слишком далеко, и ею, к моему некоторому удивлению, выступал не кто иной, как Кёль Длинный. В левой руке у него был щит, коим он ловко отбивал стрелы, от которых не успевал уклониться, а правую руку свей время от времени запускал в висящую на плечевом ремне сумку. В сумке лежали камни, которые Кёль с отменной меткостью швырял в стрелков. Казалось бы, что такое камень против стрелы, пусть даже и тупой? А вот! У меня на глазах камень Кёля угодил в налобник Тулбова шлема, и варяжонок, потеряв равновесие, слетел с бревна… Конец которого тут же взлетел вверх, а противоположный, соответственно, треснулся оземь. Стрела, посланная Вихорьком, ушла в небо, сам он подпрыгнул… И следующий камень треснул его в живот. Подкольчужник смягчил удар, но приземлился Вихорек уже не на ноги, а на бок.
