На самом деле наши корабли ладожским ничем не угрожают. Мы на всякий случай отогнали их подальше и спрятали. Так же как и кнорр. Но Трувор-то этого не знает. Он даже не знает, сколько нас в крепости.
Зато он знает, что там, за стенами крепости, – уютные душные дома, горячая вода, вдоволь целебных трав и перевязочного материала. И еда. Похлебка, мясо, каша. А еще – пиво! С медом, с травами, просто пиво. Много пива!
Но главное все же – медицинские услуги. И безопасность.
– …Не сделаю зла ни Ульфу Свити, ни его людям на этой земле!
Это хорошо, когда гость ставит жизни и благополучие своих людей выше гордости, личных обид и амбиций.
Вот я пока что так… не всегда. Но я буду стараться.
– …Ни я, ни моя дружина!
Все. Теперь можно и гостеприимство проявить. В полной мере.
Из восьмидесяти шести дружинников Трувора на ногах более или менее твердо стояло десятка два. Включая и его самого. Раненых – вдвое больше. Остальные отправились в Ирий. Вернее, отправятся, когда будут совершены все подобающие обряды. А с ними в качестве спутников – шесть пленных свеев. Варяги специально их не добили, чтобы уложить на погребальный костер победителей.
Треска и его люди пострадали меньше. Но и им досталось. И раненых у них было изрядно. Свеи дрались отчаянно, а в войске Ульфхама коренных данов, настоящих викингов, было не так уж много. Остальные – с бору по сосенке. То есть ни опыта, ни стойкости настоящей. Той, когда своего убийцу с собой в лучший мир утащить стараются.
Специфика рукопашного боя в нурманском формате такова: если уж попал по тебе могучий викинг мечом или секирой, то кирдык. Даже если в руку попал. Топор – это не легкая стрелка. Это рана в пядь глубиной и кость пополам. В условиях боя – гарантированная смерть от потери крови. Викинги на такой вариант развития событий смотрят философски: раз помрешь по-любому, значит, надо успеть прикончить кого успеешь, пока еще не помер. Смерть придет ко всем. Задача героя – встретить ее достойно.
Вот разве что к воинской элите костлявая приходит куда реже, чем к зеленым дренгам. На Треске вон ни царапины. И на Оспаке Парусе – тоже.
Вот они, сидят со мной рядышком, красавы, пивом наливаются. Пиво у нас нынче сладкое. С медом. Гостям нравится. Да и нам тоже. Сладенькое всем нравится. У нас и другого «сладенького» в избытке. Женщины вокруг моих гостей так и вьются. Я попросил Гуннара слух пустить: если кто-то из них приглянется моему гостю – отдам. Моих хирдманов многие из них не любят: как-никак мы их родню на ту сторону вечности отправили. А у вояк Трувора и Ульфхама карма в этом отношении чистенькая. И тоже воины. А быть при воине даже невольной наложницей всяко лучше, чем тир
[19] в общем пользовании.
Словом, порадовал нежданных и незваных гостей чем мог. Стол накрыл богатейший, выпивка, девки… Все для вас, парни! Глядите, какой я щедрый. Глядите… И сравнивайте.
Не без тайной мысли, ясное дело. Очень уж мне люди нужны. Крепкие, обкатанные в деле бойцы. Угощайтесь, други! Не жалко!
Впрочем, и гости мои тоже отдарились. И щедро. Треть добычи, взятой со свеев. И один из трофейных драккаров теперь тоже мой. Еще один… Кому бы и его продать? Опять Ольбарду?
Драккар, оружие, расходники. Полсотни викингов можно снарядить и на румы усадить. Где бы вот только найти эти полсотни?
Ну, да я им тоже драккар подарил. Дедушка шведского кораблестроения скоро отправится в последний вик в качестве погребального судна.
Сам процесс похорон решили перенести на завтра. После дождичка. А еще я попросил Трувора подарить мне единственного уцелевшего свейского хольда. Трувор удивился, но просьбу выполнил. Хольда я отвез в кирьяльское селение и убил. Лично. И жестоко. Хотел сначала отдать его на расправу кирьялам, но вовремя вспомнил, что я здесь ярл. Хотя по мне, так любая казнь – ничто в сравнении с тем, что эти твари сотворили с теми жителями селения, которых им удалось поймать.
Но это было днем, а сейчас вечер, и веселье бьет ключом. Справа от меня наливается пивом Медвежонок. Слева разместился Ульфхам Треска. Дан подчеркнуто дружелюбен. Ни слова о наших прежних размолвках. Словно бы и не было моей ссоры с Рюриком и Ульфхамова обещания меня прикончить, если с этим не справится Трувор. Улыбка во всю пасть. Мир, дружба, пиво из общей чаши.
Вообще-то, на этом месте должен был сидеть Трувор, но Жнец отказался. Он с варягами занял дальний конец стола. Ведет себя сдержанно. Может, из-за клятвы, а может, сменил гнев на нейтралитет. Трувор уже поговорил с дочерью, с Анудом и с остальными родичами, переметнувшимися на мою сторону. С теми, кто остался в живых. Чувствую: напряжение есть, но без эксцессов. За мертвых Трувор мне не предъявил. За живых – тоже. Мои варяжата – там же, на «варяжской» части стола, смешались со старыми корешами, Труворовыми отроками.
Я не препятствовал. Скорее наоборот. Ануд, Тулб, Вузлеб и остальные – живая реклама моего маленького хирда. Выглядят на порядок круче своих недавних соратников. А уж хвосты распустили… Понацепляли все, что только можно: брони, пояса богатые, мечи, гривны, браслеты. И без конца хвалились перед родней взятой под моим руководством добычей.
А вот это зря. И мой косяк. Забыл предупредить молодежь, чтоб гусей не дразнили. Боги, понятно, нарушений закона «гость – хозяин» не одобряют. Но от богов и откупиться можно, если прибыль предвидится феерическая.
– Эй, братец! Чего не ешь? На-ка! – Медвежонок подсунул мне горшок с кашей.
Ну как с кашей… Каша там тоже имеется. Ячменная. Сваренная в жирном свином бульоне, с добавлением лука, обжаренного в сливочном масле, и обычного, зеленого. С чесноком и прочими специями, с вареной свининой, нарезанной тонкими ломтиками, со свининой копченой, добавленной в пропорции один к двум, и еще каким-то мясом, птичьим, утятиной, похоже… Вкусно, однако. Соли только многовато, но и это с расчетом: пиво от соленого вкуснее.
Пиво мне подливала Зарёнка. Она за стол не садилась: рулила процессом. Как хозяйка. Ну да. Я тут – главный. А она – моя практически жена.
Наливая, Заря будто ненароком потерлась щекой. Приласкалась.
Может, и не будет ничего страшного, если я привезу ее на Сёлунд? Может, это привнесенные из будущего моногамные комплексы мою совесть грузят? Если могут быть у человека две сестры, так почему двух жен быть не может?
– Выпей из дружеской чаши!
Ульфхам. Подсовывает мне свою посудину. И не скажешь, что у меня своя. Обидится. А то и оскорбится.
Пить из Ульфхамовой чаши мне не хочется. Он, небось, уже слюней туда понапускал, а то и чего похуже. Нет, не буду я это пить. Но пригубить надо. Я вернул чашу Ульфхаму, демонстративно обтер усы. Ждал, что Треска сам приложится, но тот лишь кивнул одобрительно, вылез из-за стола и куда-то отправился. И что-то такое в глазах у него мелькнуло… нехорошее. Или это у меня паранойя?
