Когда наконец ей удалось найти спуск с крутого обрыва, Козявка уже плыла к берегу, неся в своих щупальцах какого-то неосторожного обитателя местных вод.
Первое время Элайн остерегалась употреблять в пищу добычу Козявки, но вскоре голод заставил ее изменить отношение к этим трофеям, и они стали честно делить улов пополам.
Элайн, в свою очередь, не оставляла попыток найти новые лианы с содержащими влагу плодами, и вскоре на крутом склоне одного из холмов, куда за ней не смогла последовать Козявка, она нашла целые заросли таких растений.
Спали они теперь вместе в их крохотной пещерке, согревая друг друга. Козявка спала очень крепко, свернувшись в тугую спиральку, и нисколько не беспокоила Элайн, а утром всегда просыпалась первой и начинала пищать, требуя завтрака и развлечений…
Очень скоро Элайн поняла, что больше всего Козявке нравятся подвижные игры, и старалась придумать что-нибудь новенькое, поскольку не могла последовать за ней в морские глубины и поэтому частенько ощущала собственную неполноценность.
Чтобы как-то компенсировать это ощущение, она затевала игры, связанные с бегом, где ей приходилось использовать лишь часть собственных возможностей, чтобы Козявка окончательно не потеряла интереса к предлагаемым забавам.
Постепенно Элайн начала понимать, что Козявка слишком умна для животного, а если сделать еще поправку на ее младенческий возраст, то оставалось лишь удивляться тому, с какой скоростью она усваивала новые понятия и правила игр.
Даже в системе ее свистов и постоянно издаваемых переливчатых звуков можно было без труда уловить странную и какую то смутно знакомую систему…
Несколько позже Элайн поняла, что Козявка пытается воспроизвести часто повторяемые ею вслух слова, и после этого стала заниматься с нею специально. К сожалению, гортань Козявки, если таковая была у нее вообще, не была приспособлена для воспроизведения человеческой речи, и, поняв это, Элайн решила обучить Козявку языку жестов. К сожалению, она сама не знала этой системы. Ей приходилось импровизировать фактически с нуля, создавая свой собственный, новый язык…
Но дело сдвинулось с мертвой точки, и вскоре они могли обмениваться простейшими, необходимыми в быту понятиями.
Время словно остановилось… Вряд ли Элайн в точности могла сказать, сколько дней провела уже на этом острове.
Лишь иногда, вечерами, сидя с Козявкой на берегу океана и завороженно вглядываясь в фосфорическую картину морских волн, она вспоминала Степана и удивлялась тому, что он до сих пор не предпринял ничего, чтобы найти ее…
И еще она думала, что Октопус до сих пор не появился и, возможно, не появится никогда. И все ее отчаянное предприятие, обернувшееся какой-то растительной, замедленной жизнью на этом отрезанном от всего мира острове, казалось сейчас нереальным. Как нереальным постепенно становился и весь огромный, оставленный по ту сторону океана мир ее прежней жизни.
Первый день, после того как гигантская раковина увезла Элайн, прошел в напряженном ожидании. Но когда к вечеру следующего дня она не появилась, беспокойство заставило Неверова предпринять попытку связаться с кораблем. Однако кроме треска помех из рации не доносилось ни звука. На оптические сигналы ракетами они тоже не получили никакого ответа, и это лишь усилило тревогу Неверова.
И лишь на третий день, так и не сумев связаться с кораблем, Неверов собрался отправить вездеход на базу. А после минутного колебания решил, что его пребывание на берегу в бесконечном и бесплодном ожидании вряд ли целесообразно.
На базе он сумеет по крайней мере организовать эффективные поиски, здесь же его деятельная натура не находила выхода.
Сложность состояла в том, что кто-то должен был остаться во временном лагере на побережье, практически без защиты. В любую минуту сюда могла вернуться Элайн или кто-нибудь из аквантов.
После схватки у реки грайры не появлялись, и в конце концов они пришли к выводу, что пребывание людей на берегу океана относительно безопасно. Видимо, прибрежная часть полностью контролировалась аквантами, и грайры к береговым отмелям не приближались.
После долгих раздумий Неверов согласился с просьбой Алмина оставить его дежурить в лагере, а сам вдвоем с Делони отправился на базу.
ГЛАВА 34
Столб дыма они увидели, когда до базы оставалось километра четыре, и Неверов подумал, что двухдневный путь, за время которого не произошло ничего неожиданного, обязательно должен был закончиться какой-нибудь пакостью.
Не тратя лишних слов, он набрал максимальную для вездехода высоту в двадцать три метра над поверхностью земли и стал на форсаже разгонять машину до максимальной скорости. Через пару минут впереди показались знакомые холмы, и почти сразу же Неверов заложил крутой вираж, уводя машину в сторону от неожиданной огневой атаки с земли.
Разряды бластеров прошли совсем близко. Машину тряхнуло воздушной волной, волчком расходящейся во все стороны от несущегося с огромной скоростью плазменного веретена. Но это был уже последний разряд из едва не зацепившей их серии.
Внизу на ничтожную долю мгновения показалась объятая пламенем территория базы.
— Что там, черт побери, происходит?! — закричал Делони, не успев ничего рассмотреть.
— Их атакуют. И на этот раз грайры сменили тактику.
— Но ведь сейчас день! Днем они всегда сидели по своим норам!
— Это не грайры. Во всяком случае, не сами грайры.
— Ты хочешь сказать… Но когда они успели захватить столько людей?
— Может, раньше, еще до нашего прилета. Откуда мне знать? Внизу я не видел грайров. Базу атакуют по всем правилам военного искусства, с применением тяжелой огневой техники. Тактику такого боя придумали не грайры, но они быстро учатся…
Он уже развернул машину и, резко снизив скорость, понесся над самой землей, описывая вокруг базы постепенно сужавшуюся спираль.
Атакующие, человек сорок (внешне ничем не отличимые от людей) расположились полукольцом с северной стороны базы и вели непрерывный огонь по ее территории из ручных станнеров. Неверову показалось, что в стороне, у леска, расположенного в километре от базы, мелькнули знакомые силуэты грайров. Они почти сразу же исчезли, но Неверов знал, что для поддержания действенного контроля над управляемыми ими людьми грайры должны находиться где-то поблизости.
Однако сейчас сами грайры не представляли непосредственной опасности. Главное было подавить тяжелую огневую технику нападавших, уже пробившую в силовой защите базы несколько зияющих брешей.
Обе бластерные пушки на башне вездехода работали на полную мощность, полосуя раскаленными иглами своих разрядов всю местность перед оградой.
Их неожиданное появление над полем боя резко изменило соотношение сил. Тяжелые бластеры атакующих, прекратив огонь по базе, пытались нащупать небольшую, верткую машину, носившуюся над самой землей. Но попасть в нее было не так-то просто. Неверов, проведший на боевых тренажерах многие часы, выжимал из машины все, что она могла дать.
