– Нехеец, ты что творишь? – пошел на него Гронд. – Ты знаешь, что это бунт и против тебя будет направлена вся сила королевства?!
– А мне плевать! – зло огрызнулся парень. – Я нехеец и дворянин, а со мной здесь обращаются как с мусором. Я уже отправил послания в горы и в степь к хану. Буду сидеть здесь, пока не прибудут войска. Или пока с моим делом не разберутся по справедливости. Мне, знаете, надоело, что всякая мразь пытается вытереть об меня ноги.
– Ты с ума сошел! – похолодел Гронд.
– Нет, мастер. Здесь в столице забыли о дворянской чести. Любой простолюдин при должности может наплевать на тебя, а трусливые дворяне прикрываются стражниками, боясь вытащить мечи на поединке чести. Это логово беспредельщиков необходимо перетрясти. И я его тряхну как следует.
Гронд понял, что студент не шутит. Его действительно сильно достали, и он не успокоится, пока не удовлетворят его требования. Даже если его здесь убьют, дело уже не замнешь. Бароны гор придут за кровью, и они ее получат, а хан пойдет великим набегом на Вангор. Заварится такая каша, что набег молодняка орков покажется сущей ерундой по сравнению с тем, что произойдет. У нехейца, чтоб он провалился, был статус отмеченного Творцом.
Гронд тяжело вздохнул и протянул руку.
– Давай твои требования.
Гронд ушел, а я стал вспоминать последние события. Все, что произошло, было наполовину нелепым, на мой глуховский взгляд, наполовину плодом действий моей второй личности нехейца. Я все чаще доверял ей принимать решения в быстро возникающих обстоятельствах и пока не пожалел об этом.
Испуганная официантка сервировала нам стол. Охранник помогал подниматься побитым молодым людям из столичной богемы или около нее отирающимся. Он помог им выйти, и, уходя, хлопцы с разбитыми рожами бросали на нас многозначительные взгляды.
Не успели мы съесть свой суп, как в трактир, громыхая доспехами, вломилась стража, человек восемь, закованных в броню и весьма решительных. Они остановились у входа, и из-за их спин показалась физиономия одного из пострадавших. Он ткнул пальцем в нас, и один из стражников направился к нашему столу. Бухая тяжелыми сапогами, гремя железом, он подошел и зычно потребовал:
– Представьтесь!
– А ты кто, служивый? – небрежно спросил я и пригубил вино. Оно было сухое, горьковато-кислое, и я поморщился, такие вина мне не нравятся.
– Сержант квартальной стражи Бирдос Крум, – громко и отчетливо произнес воин.
– Барон Ирридар Тох Рангор из Нехейских гор. Чем обязан, сержант?
Упоминание о Нехейских горах и то, что я барон, несколько охладило его воинственный пыл.
– На вас поступила жалоба, господин барон, вы напали на господ и нанесли урон их чести и телу.
– Господа были благородными? – приподнял я левую бровь.
– Да, господин барон, они были людьми благородными, – подтвердил сержант.
– А что же они сами не предъявляют мне претензии, как люди чести? – поинтересовался я.
Стражник задумался. Мой вопрос был не праздный, все дворяне споры разрешали в поединках чести, а не призывали стражу.
– По-видимому, они не могут этого сделать из-за травм, – нашелся он.
– Сержант, – я снисходительно стал объяснять ему ситуацию, – они не предъявляют мне претензии потому, что я никого не бил и никакого урона нанести не мог. Я все время просидел на этом стуле, не вставая. А дело было так. К нашему столику подошел какой-то пьяный человек, кинул на стол кошелек и захотел купить моего вассала, конечно, я кошелек ему вернул. Затем несколько незнакомых мне людей вскочили и напали на даму, но по дороге упали, так как были пьяны. Вот и все.
Сержант топтался на месте, не зная, что сказать.
– Кто может подтвердить ваши слова, тан?
– Вон стоят свидетели, они могут подтвердить, – показал я рукой на обслугу.
Сержант взмахом руки подозвал охранника.
– Вилдрас, тан дрался с господами?
Охранник отрицательно покачал головой. Стражник вздохнул и обратился ко мне:
– Прошу прощения, господин барон, у нас претензий к вам нет.
– Это хорошо, сержант, – с доброй улыбкой ответил я. – Но претензии есть у меня. – Я салфеткой из белой ткани промокнул губы.
– К кому именно, тан? – нахмурившись, спросил стражник. Он уже подумал, что инцидент между благородными исчерпан и он спокойно может уйти. Уж очень ему не хотелось встревать в их разборки.
– К вам, сержант! Вы нанесли мне оскорбление, не поверив на слово. Вы подвергли сомнению слово дворянина и поверили простолюдину. Я вызываю вас.
Стражник уставился на меня, не веря своим ушам.
– Поединок? – переспросил он.
– Поединок, сержант, – подтвердил я. – Моя честь задета. Вы слово дворянина поставили ниже слова простолюдина. Вы не оставили мне выбора, и я не могу вам спустить урона своей чести.
Сержант заморгал. Видимо, с такой ситуацией он не сталкивался.
– Но я не могу с вами драться, – растерянно проговорил он.
– Почему?
– Я на службе! – воскликнул он, и в его голосе послышались визгливые, панические нотки.
– Это не важно. Согласно эдикту «О вольностях дворянства» его величества Меехира Восьмого, отца нашего короля, поединок чести может состояться сразу, в любое время и в любом месте, даже во дворце, – пересказал я ему по памяти уложение.
Неожиданно сержант развернулся и опрометью бросился прочь. Растолкал стоявших у двери солдат и скрылся. Те тоже не стали ждать продолжения спектакля и ушли вслед за командиром. Эрна зажимала рот ладошкой, но все равно не смогла сдержать смеха.
– Ты зря смеешься, – осадил я ее, – думаю, это еще не конец.
Так оно и случилось. Буквально через полчаса трактир был оцеплен, а мне приказали именем короля выйти и сдаться властям. В противном случае обещали применить оружие на поражение.
– Иди к Гронду и сообщи ему, что меня арестовали, – сказал я. – Уходи черным ходом.
– Вы не будете сопротивляться, милорд? – удивилась Эрна.
– Эрна, что я буду делать, не твое дело, выполняй приказ.
Больше не обращая на нее внимания, я встал и вышел на крыльцо трактира.
Меня окружили воины в знакомой мне форме. Впереди стоял офицер. «Опять тайная стража и опять коронер», – подумал я.
– В чем дело, коронер? – Во мне закипала злость. Сколько можно нагибаться перед всякой шушерой, которая считает себя не кем иным, как властителями чужих жизней?
– Вы арестованы! – нагло глядя на меня и усмехаясь, ответил он.
– Кто выписал ордер на мой арест? – Мне захотелось показать этому городу кузькину мать, чтобы он надолго запомнил визит нехейца.
