Аварийные каналы еще немного продержатся, но потом все – конец кораблю и всем, кто сейчас находится на его борту.
Увидев мое помрачневшее лицо, обе девушки еще больше притихли, превратившись в призраков.
Задумавшись о дальнейших действиях, я неожиданно увидел, как в одном из дальних коридоров мелькнула фигура человека в сером. Надо отметить, что здесь, в обычных стальных переходах, безликая одежка смотрелась куда более к месту, чем в окружении роскошных интерьеров в сегментах для пассажиров.
Не придумав ничего лучшего, я последовал в том же направлении, где почти сразу же уперся в небольшой тупичок с наглухо запертой дверью.
Взмахом приказав девицам отойти подальше, я активировал режим «Несокрушимой безупречности».
Подчиняясь команде, наноботы забегали по телу, выполняя программу временного изменения организма. Мышцы налились невероятной силой, костная структура уплотнилась, окрепла, кожа приобрела твердость стали.
Я перехватил импульсный автомат, подошел к двум сдвинутым створкам и занес над ним ногу.
Туристический лайнер «Сады Фиары». Мобильный штаб мониторинга слежения за операцией
– Пять. Семь. Девять. Двадцать один. Стоп. Нет. Давай больше. Сорок пять? Все равно не хочет? Странно. Тогда синхронизируй с главным. Да, без разрыва. Что? Не знаю, посмотри в заводских установках. Где-то там должен лежать файл. Откуда мне знать, где точно. Я же не вижу директории. Всю сеть положили, только ручками.
– А я говорил, что рано. Подождали бы полчасика и ничего. Так нет, куда-то поспешили.
– Все сделано правильно. Не гони. Операцию разрабатывали люди умнее нас с вами. Все просчитывали не один десяток раз. Сказали – вырубить сеть и заглушить исходящие сигналы сразу же, значит, так и надо.
Трое парней в спецовках сидели в небольшом помещении на импровизированных стульях из пластиковых контейнеров, вяло переругиваясь. Небольшие компактные компьютерные терминалы, подключенные к проводам из вскрытых коммуникационных шахт, отлично показывали, что эти люди здесь оказались далеко не случайно.
На одном из ящиков стоял работающий мобильный интерком, откуда периодически доносился еще один голос.
– И поэтому мы сидим здесь, вручную сверяясь с ключами команд чуть ли не при каждой активации, – недовольно произнес первый говоривший. – Ладно, до связи.
Щелкнув, прибор отключился.
Лобастые головы и худощавое телосложение делали троицу удивительно похожими друг на друга. А порхающие над клавиатурой пальцы с внимательными умными глазами более чем четко определяли в них технических спецов, но никак не солдат. Хотя рядом с каждым находилось по укороченному импульснику.
– Снур, проверь мониторы безопасности, а то что-то наши «коллеги» разбушевались. Требуют найти каких-то нарушителей, – сказал тот, что сидел ближе к стене.
– Что там у них случилось? Не смогли справиться с обдолбавшимися сосунками? Мы же избавились от безопасников. Перед началом штурма послали сигнал, собрали в отдельном отсеке и откачали оттуда воздух. Ни одного не пропустили, я лично проверял. Количество трупов сходится с тем, что указано в штате.
– Без понятия. Орут, кто-то наглухо валит патрули. Уже больше десятка потеряли.
– Да и бездна с ними. Все равно никто из этих «идейных борцов» отсюда не выберется. Ты же об этом прекрасно осведомлен не хуже меня.
– А ты все равно проверь, – настойчиво прозвучало в маленькой комнатке. – До ухода еще добрый час. Кто знает, какие могут возникнуть помехи. Ты же не хочешь напортачить и разозлить нанимателей?
Что-то проворчав себе под нос, тот, кого назвали Снуром, склонился над экраном мобильного терминала. Единственное, что еще продолжало работать, была система внутреннего наблюдения. На случай возможных эксцессов с заложниками.
Уже через пару минут техник пораженно выдохнул:
– Ну ничего себе! Вот это да! Эти дебилы явно пропустили кого-то из корабельной службы безопасности. Вы только гляньте на это.
Двое других моментально перевели взгляд на дисплей товарища, где какой-то высокий парень безжалостно расправлялся с фигурами в сером.
– Неслабо, – задумчиво сказал главный в троице, когда неизвестный свернул шею очередному боевику. – Кто это? Проведи опознание.
Снур запустил программу идентификации, на экране автоматически открылось еще одно окно с полученным результатом.
– Томас Крейн. Гражданство Лиманского Союза. Торгует каким-то старьем. Купил билет на круиз вчера днем. Первый класс. Никаких подробностей. Но похоже, что он не имеет отношения к корабельной охране.
– Издеваешься? Если он торговец, то я председатель Имперского Сената.
Техник скривился, но не стал спорить.
– Куда они двигаются и что за бабы с ним?
– В сторону носовой части. Девки, судя по информации, тоже пассажирки из первого класса.
– Конкретнее, куда?
– Секунду… Начинаю отслеживание в настоящем времени…
Прошло десять секунд, прежде чем Снур поднял голову с ошарашенными глазами. И смотрели они отнюдь не на старшего в группе, а в сторону единственной в помещении двери.
– Они там. Прямо сейчас подходят.
Техники, следуя примеру коллеги, одновременно повернулись к металлическим створкам.
Причем, в отличие от товарища, они успели еще дотянуться до стоящих рядом ЭРВ-винтовок.
– Бахх!
С гулким хлопком мощные перегородки влетели внутрь, смятые под действием невероятной силы.
Вслед за этим в проем вступил человек в темном костюме стоимостью в несколько тысяч кредитов, с автоматом наперевес.
– Вжижж!
Приглушенно пропело оружие, выпуская целый рой злых огоньков ярко-синего цвета.
Двое в серых спецовках рухнули вниз. Из небольших смертельных ран медленно поднимался дымок обожжённой плоти.
Снур в полной панике вскинул руки вверх открытыми ладонями к страшному гостю.
– Не убивайте! Я буду сотрудничать!
Постояв на месте, тот опустил ствол оружия вниз и заметил:
– А вот это правильное решение. Не стоит спешить на тот свет раньше времени.
Туристический лайнер «Сады Фиары». Комната развязки внутренних технических коммуникаций
– Ты кто такой? И что здесь делаешь? – спросил я единственного выжившего.
Парочка других, несколькими мгновениями до этого навсегда успокоились в нелепых позах на полу, после того как решила поизображать из себя героев боевиков.
– И давай обойдемся без уточняющих вопросов. Ты сам все расскажешь, и мне не придется делать тебе больно. Скажу сразу – я этого не люблю, но если выбора нет, то приходится переступать через неприятие обильного вида крови.
