— И что? Обычные дела.
— Дела-то обычные, если бы не дальнейшие события. Толгаров на Москве замешан в темных делишках, которые теперь тайно отслеживаются. А Воронов, отправивший гонца, имеет вотчину, село Дубино. Оно расположено недалеко от того самого Черного леса, мимо которого проходила дружина Ивана Кузнеца с кладом. И от Гиблой рощи, где был разгромлен весьма странный торговый обоз.
— Что-то я не пойму, князь, куда ты клонишь.
— Ответь, Гордей, ты какими ремеслами владеешь?
Бессонов удивился и проговорил:
— Мне много чем заниматься приходилось. Я и гончаром был, и сапожником, но больше всего любил резьбу по дереву. У меня и инструмент остался. Не сгорел в пожаре. А что?
— Я думаю, что это дело не обошлось без участия ближних бояр князя Микулинского, правящего Тверью, особенно этого самого Воронова.
Бессонов кивнул и сказал:
— Да, такое вполне может быть.
— А коли боярин как-то якшается с Меченым, то связь эта должна рано или поздно проявиться. Если царский обоз разграблен так же, как и торговый, то вовсе не для того, чтобы сгноить сокровища в болотах. Согласен?
— Согласен, но до сих пор не разумею, что ты хочешь этим сказать.
— А хочу я, Гордей, чтобы у Воронова появились новые работники. В селе Дубино. Лучше, если семья. Это не так подозрительно.
— Верно мыслишь, князь. Это должна быть моя семья?
— Жену и дочь тащить в Тверь смысла нет, а вот Власа можно, даже нужно. Представь, будто ты был холопом какого-нибудь боярина и получил свободу после его смерти. Полной семьи у тебя нет. Только сын, уже взрослый, работник, а коли надо, то и воин. Оставаться на прежнем месте ты не пожелал, слишком уж досталось от покойного боярина, вот и пошел искать лучшую долю. Забрел в Тверь, но город не для тебя. Ты тишину любишь, да чтобы лес, река рядом были. Рыба, грибы, ягоды. Потому и пришел в Дубино. Это вотчина Воронова. Ты попросишь у него приюта, скажешь, что обстоятельства заставили тебя уйти с прежнего места. Там ты не крестьянствовал, а занимался резьбой по дереву. На то и при покойном боярине жил, и в Дубино тем же заниматься собираешься. Пока лето, мыслишь избу какую-никакую поставить, деньги на это у тебя есть. Кроме мирного ремесла ратную службу проходил, скажем, в том же городке Бабаеве, у самой казанской границы. Отказать тебе у боярина Воронова причин не будет. Напротив, ты мастеровой и воин. Можешь и ремеслом деньги зарабатывать, отдавать часть боярину или в страже его служить вместе с сыном.
Бессонов улыбнулся и сказал:
— Так вот ты о чем? Хочешь, чтобы на подворье Воронова у тебя свои глаза и уши были?
— Да, это нисколько не помешает.
— Так оно и есть. Но тогда мне с дружиной идти в Тверь никак невозможно.
— Само собой. Купишь лошадь, телега у тебя есть. Скарба немного туда бросишь, инструмент и вместе с Власом поедешь отдельно от дружины. Получится закрепиться на селе, хорошо. Не выйдет, в дружину вернешься.
— Это твое повеление, князь?
— Да, Гордей, — ответил Савельев. — Так и поступим.
— С князем Крыловым советоваться не будешь?
— А зачем, Гордей? Мне государь повелел отыскать икону, клад, взять живьем главаря шайки и его подельников. Я и буду нести ответственность за исход этого дела.
— Тоже верно. Но коли я получил свободу, то у меня должна быть грамота, это подтверждающая.
— Ты прав. Все же придется мне обращаться к Крылову.
— Ну а мы с Власом готовимся стать бродягами, да?
— Не бродягами, а людьми, ищущими новое место жительства.
— Это одно и то же.
— Нет. Но не будем о пустом. Ты предупреди пока всех наших о сборе, а я доеду до Крылова.
— Слушаюсь, воевода!
— Правильно, Гордей Никодимович, слушайся.
Князь Крылов оказался дома, на Варварке. Дмитрий подъехал туда очень даже вовремя. Вельможа как раз собирался отправиться в свою вотчину и пробыть там до самого вечера.
— Князь, ты? — удивился он.
— Я, Юрий Петрович.
— Случилось что? — В глазах Крылова промелькнуло беспокойство.
— Нет. Дело у меня к тебе появилось.
— По-моему, государь ясно определил, чем ты должен заниматься.
— Вот я и занимаюсь. Дело к тебе связано напрямую с заданием.
— Вот как? Ладно, тогда я тебя слушаю.
Савельев сообщил ближнему к царю вельможе о своем замысле насчет Гордея Бессонова и Власа, его сына.
Крылов выслушал Дмитрия, недолго подумал и сказал:
— А что? Хорошая затея. Как я сам не подумал о том, чтобы подослать к Воронову наших людей? И что от меня требуется?
— Грамота, подтверждающая, что Гордей получил вольную по смерти своего боярина.
— Где же я тебе сегодня такого боярина отыщу? Разве что сам прямо сейчас кого-то прирежу. Да и не подойдет московский боярин. Слишком уж хорошо все они известны. Он должен быть из какого-нибудь другого города, к примеру, Рязани или Волоколамска. Да и обязательно ли покойник? Ведь Бессонов по твоему замыслу человек мастеровой?
— Да, — подтвердил Дмитрий. — Так он куда больше заинтересует тверского боярина.
Крылов же продолжил:
— А раз мастеровой, резчик по дереву, то и деньги зарабатывал, на которые и откупился. Вот такую грамоту я быстро сделаю.
— Можно и так.
— Не можно, князь, а нужно. Так и будет. Ты побудь в доме. Я прокачусь недалече, скоро вернусь. Слуга тебе кваса принесет. Душно сегодня.
— Да я лучше на дворе, в теньке березы посижу.
— Ну как хочешь. Я скоро. — Крылов уехал.
Покуда он отсутствовал, Дмитрий прогулялся по хорошо ухоженному саду. Через полчаса он услышал, как заскрипели ворота, вернулся князь.
Крылов соскочил с коня, протянул Савельеву два свитка и пояснил:
— Здесь две откупные грамоты. И на Гордея Бессонова, и на Власа, его сына.
— А если проверка? — спросил Дмитрий.
— Все подтвердится. Боярин Рыжов Евсей Александрович заявит, что отец и сын Бессоновы были у него в холопах и откупились. То же самое скажет и его челядь. Но я не думаю, что Воронов будет проверять. Другое дело, примет ли он Бессоновых? Скорее всего так и будет. Ему выгодно иметь на селе и мастеров, и воинов. Это лишний доход, да еще и безопасность.
— Благодарствую, князь. До вечера.
— До вечера, Дмитрий Владимирович.
Савельев проехал до подворья Бессонова, вручил ему грамоты. Гордей сказал, что они с сыном готовы выехать прямо сейчас.
Дмитрий покачал головой и заявил:
