Но лишних вопросов воевода задавать не стал.
— Доброго здравия, Дмитрий Владимирович! — сказал он. — Лихо вы этих разбойников порубили. Сколько же их всего было?
— Тридцать. Двое живы, Брыло в том числе.
— Это тот, которого все считали за Меченого?
— Он самый. Пойдет к своему двойнику Пурьяку вместе с рядовым лиходеем.
Ратники Опаря стали появляться повсюду.
— Сколько же ты людей взял с собой, Петр Данилович? — спросил Савельев.
— Три десятка.
— А сказано было сколько взять?
— Два, князь Дмитрий Владимирович. Но я же как лучше хотел. А вдруг разбойники прижали бы вас, на болотах их оказалось бы больше, чем вы думали? Тут-то я и помог бы.
— Ладно. Один десяток отправь на середину поля в сторону села. Второй расставь вдоль рощи вон там. — Савельев указал место выхода восточной тропы. — Третий пусть держится на дороге. В общем, перекрой все пути, по которым можно бежать отсюда. Ты понял?
— Вопрос дозволь, Дмитрий Владимирович?
— Спрашивай.
— Зачем надо людей в поле выводить?
— Тебе честно ответить?
— А как же еще?
— Ну, коли честно, то я не хочу, чтобы они мешались тут. Если кто из баб или подростков побежит, пусть поймают. Особливо предупреди своих стражников насчет того, что баб и детей, вышедших из леса, я и пальцем не позволяю трогать. Узнаю, что кто-то плеть в ход пустил, прикажу самого выпороть! И ни слова осуждения или обиды. Молча все делать. За это ты по всей строгости ответишь.
— Это что же, бабам лиходеев и слова супротив сказать не можно?
— Им еще много чего наговорят. Так ты меня понял?
— Понял, князь.
— Исполняй и сам будь у выхода тропы.
— Добро.
— Ступай!
Дмитрий отправил прочь тверского воеводу, собрал своих ратников и объявил:
— Кузьма, Осип, Тарас, Бажен и Филат, пойдете со мной в разбойничий стан.
Новик, Горбун, Дрога, Кулик и Черный вышли вперед.
Князь объяснил им суть задания и добавил:
— Ведем себя вежливо, так же спокойно, как с обычными, мирными селянами. Вам молчать, разговаривать с бабами буду я. Предупреждаю, что бы ни происходило, насилия не применять ни в каком виде. Если, конечно, не возникнет прямая угроза жизни или здоровью кого-то из вас.
Горбун не сдержался и спросил:
— А если возникнет угроза?
— Тогда защищайтесь, только без перебора. Каждый из вас может скрутить бабу или оглушить ее. Но не рубить! Наша главная задача — завладеть иконой, если получится, то и сокровищами, а вывод семей разбойников — дело третье. Они могут и отказаться, тогда мы оставим их в стане.
— Вот это верно, — воскликнул Гордей Бессонов. — По-человечьи. Бабы и детишки не в ответе за мужей и отцов. Раз они сумели уйти из холопства и не были пойманы сразу, то сейчас это свободные люди. Им и выбирать, как жить.
— Так-то оно так, — проговорил Новик. — Да ведь сгинут они на болотах.
— Захотят, выйдут, — парировал Гордей. — Главное, не принуждать их. А потом выйдут. Бабам самим жрать что-то надо, детей кормить. Да и хвори все больше народу валить начнут. Их уже ныне лечить надо.
— Все! — поставил точку Савельев. — Названные ратники, за мной! Остальным быть в подчинении у Бессонова. — Князь повернулся к помощнику. — Тебе же, Гордей, велю глядеть за людьми из отряда Опаря. Чтоб они тут насилия не устроили. Это пресекать жестко, даже в отношении воеводы.
— Понял, князь!
Вскоре дружинники во главе с Савельевым вступили на тропу, ведущую к разбойничьему стану. Сначала они шли по воде, которая доходила до краев сапог, но не переливала через них. Потом воины шагали по крепким дощатым щитам, надежно закрывавшим бездонную топь.
Вскоре они увидели остров довольно больших размеров. Многие деревья на нем были срублены. Оно и понятно. Для строительства нужен лес, для топки печей — дрова. Зимой здесь, на болоте, холоднее, чем в поле. Сперва воины заметили землянки, а потом и два сруба, один жилой, другой хозяйственный. И никого из людей!
По конструкции, напоминающей сходни, дружинники перешли на остров. Кругом стояла тишина, только птицы щебетали в кустах.
— Закрывайте тропу! Никого без моей команды не выпускать! — приказал Савельев Черному и Кулику.
— Почему? — с удивлением спросил Черный. — Ведь у дороги целое войско стоит.
— Да потому, что бабы здешние могут икону отсюда вынести да перепрятать. Ищи потом ее.
— Ага, понял.
— Но обращаться с ними так, как я говорил.
— Само собой.
— Остальные за мной, оружие не вынимать!
Савельев, Новик, Горбун и Дрога вышли на центральную площадку у хозяйственного сруба, за ним увидели крохотную часовню. Все же разбойники иногда молились. Площадка же явно использовалась для схода всего лесного лихого народа. Сейчас же стан будто вымер.
— Осип, пройди к первому срубу. Это наверняка жилище Брыло. Отрежь выход из дома к болоту, — сказал Савельев Горбуну.
— А как отрезать-то, князь, если эти самые болота со всех сторон?
— Значит, не допусти, чтобы кто-то из дома выскочил и добежал до болота в любую сторону.
— Понял, — буркнул Горбун и ушел.
Савельев же крикнул:
— Люди! Мы ратники особой государевой дружины, нас всего шесть человек. Выходите, не бойтесь, худого не сделаем, поговорим, разрешим кое-какие вопросы. Я, князь Савельев, обещаю, что никто вам не причинит ничего худого.
В ответ — тишина.
Дмитрий крикнул второй раз, третий.
Наконец из ближней землянки показалась худая бабенка с младенцем на руках.
Она выглянула, осмотрелась и так же громко выкрикнула:
— Сестры, их тут действительно мало, и сабли у них в ножнах. — Женщина подошла к Савельеву и сказала: — Я Марья Колупаева, жена Андрея, который на рассвете ушел со всеми. Отвечай, мой муж жив?
— Тяжко мне, Марья, такое говорить, но скрывать правду я не привык. Твой муж мертв.
Ратники ожидали, что женщина с младенцем упадет на землю и забьется в рыданиях, но она только покачала головой и сказала:
— А ведь говорила я ему, что не следует сюда идти. Тут смерть. Да разве мужик послушается бабу? Вот и нашел Андрей погибель свою. Как он помер-то?
— О том, что произошло между лесом и рощей, я расскажу сразу всем бабам. Пусть выходят, не боятся. Я, князь Савельев, никогда не нарушаю своих обещаний.
Но бабы и без зова Марьи начали выходить из землянок. С ними были младенцы, детишки постарше, подростки лет двенадцати, но тех мало, особенно девчонок. Все они встали полукругом и настороженно глядели на ратников.
